Аурикулярная медицина. Том 1. Картограммы ушной раковины. Опорно-двигательный аппарат
Шрифт:
Согласно Е. С. Вельховеру (1991), при возникновении болезненного процесса в каком-либо органе болевое раздражение может быть воспринято в зависимости от онтофилогенетической дифференцировки другим аппаратом, обладающим более высокой чувствительностью. Соответственно, информационными пунктами афферентной импульсации от внутренних органов могут быть не только кожные участки тела (зоны Захарьина-Геда), но и органы чувств – сенсорные территории, обладающие высокой чувствительностью.
По мнению Д. М. Табеевой (1980), ушная раковина с ее богатой иннервацией и васкуляризацией (при этом нервная система представлена практически исключительно не моторными, а чувствительными афферентными нервами) является важной сенсорной зоной, при раздражении которой возникает мощный поток афферентной импульсации, направляющейся к мозгу.
Обсуждая механизмы аурикулодиагностики, некоторые авторы отмечают сходство зон и точек повышенной кожно-болевой чувствительности ушной раковины с зонами Захарьина-Геда, а также с точками-глашатаями или точками тревоги, которые располагаются преимущественно в области зон кожной гиперальгезии и в связи с этим характеризуются теми же особенностями. Действительно, аурикулярные проекции, также как и зоны Захарьина-Геда – сложнейшие сенсорные
Громадную роль в исследовании механизмов действия аурикулоакупунктуры на организм, поиске научного обоснования аурикулярной медицины и официальном признании аурикулярной терапии в нашей стране сыграл Р. А. Дуринян, бывший директор Центрального научно-исследовательского института рефлексотерапии, ученый с разносторонними научными взглядами, большим творческим и организаторским талантом. Тщательный анализ литературных источников по нейрофизиологии и нейроанатомии ушной раковины и исследования, осуществленные его школой, позволили сформулировать ряд оригинальных взглядов на роль эмбриогенеза в формировании ушной раковины и на физиологические особенности иннервации уха, изложенные в двух фундаментальных работах – «Введение в физиологию аурикулярной рефлексотерапии» (1980) и «Физиологические основы аурикулярной рефлексотерапии» (1983). Глубокий анализ, скрупулезность научного эксперимента, а также лапидарные, но при этом очень точные и емкие формулировки, являются отличительными чертами вышеназванных трудов. По мнению Дуриняна, достоверное знание иннервации ушной раковины позволяет обоснованно предсказывать рефлекторные реакции, вызываемые при воздействии на точки ушной раковины, и таким образом прогнозировать возможные терапевтические результаты. Как совершенно справедливо отмечено Р. А. Дуриняном, если вопрос аурикулярной иннервации еще как-то изучался, хотя и остались спорные моменты, то морфологически, а точнее нейро-гистологически, он совершенно не разработан. Не исследован спектр иннервирующих волокон, их гистологические особенности; неизвестен характер рецепторов кожи ушной раковины, их распределение и концентрация в различных структурах уха; не уточнено, какие рецепторные образования связаны с терминалями различных нервов ушной раковины, в частности соматическими и висцеральными афферентами.
Физиология ушной раковины
Для осознания механизмов аурикулярной медицины нужно сначала понять заложенные природой функции ушной раковины. Физиологически ушная раковина является периферическим звукопроводящим отделом слухового анализатора. Слуховая рецепция представляет собой мощную сигнальную систему, а слуховые ощущения играют чрезвычайно важную роль в оптимальном функционировании нашего организма. Тончайшие флюктуации плотности воздуха вызывают в нашем организме реакции чрезвычайной силы и значимости. До сих пор остается загадкой ошеломляющий динамический диапазон слуха, который почти сразу после громовых раскатов может различить шорох листвы, производящей колебания, при которых частички воздуха смещаются на величину порядка межатомных расстояний. Привычный для всех частотный диапазон слуховосприятия от 10 Гц до 20 кГц (по мнению некоторых сурдологов до 30 кГц), совершенно нетривиален для сенсорных систем организма. Например, некоторые способности зрительной системы просто меркнут в сравнении со слухом (частота ультрафиолетового излучения лишь в два раза выше инфракрасного). Человек осознает звук через 50-100 м/с после контакта звуковой волны с барабанной перепонкой, а уже через 200–300 м/с чувствительность органа слуха достигает максимума. Чтобы уменьшить объем материала и глубокомысленных рассуждений, неизбежных при разговоре о таком многосложном предмете, как слуховое восприятие, мы не будем описывать элементы конструкции слуховой системы, над которой природа столь основательно поработала. Просто и со вкусом выполненная внешняя часть акустического оформления позволяет человеку, например, оказавшемуся в темной комнате, решить: спереди или сзади него расположен звучащий объект. Каким образом это осуществляется, правда, не ясно, ведь ухо человека даже лишено способности двигаться и направляться в сторону звуковой волны, как это происходит у многих высших животных. В обеспечении слуховой функции наружное ухо выполняет, казалось бы, роль пассивного рупора, установка которого в пространстве осуществляется за счет поворота головы. Однако изучение конфигурации ушной раковины в акустическом отношении показало, что ее сложная форма на самом деле противоречит физико-техническим параметрам рупоров, из чего можно сделать вывод о том, что рупорная функция ушной раковины развита у человека в самой незначительной степени. Геометрическое строение наружного слухового прохода играет не последнюю роль в локальных изменениях чувствительности человеческого слуха на высоких частотах и, в частности, во многом определяет область максимальной чувствительности – около 3 кГц (приблизительно на этой частоте канал становится волновым резонатором). Однако, как показывает дальнейшее изучение анатомических структур уха, определяющих физиологию слуха, роль ушной раковины, безусловно, значимая в смысле звукопроведения, в механизмах слуховосприятия играет далеко не главную, если не сказать второстепенную роль. По мнению Б. С. Преображенского, Я. С. Темкина и А. Г. Лихачева (1973), объяснить вышесказанное только отсутствием способности наружного уха человека к активному движению нельзя, так как даже у многих животных рефлекс Прейера, то есть сокращение мышц ушной раковины при звуковом раздражении, не имеет ничего общего со слуховым восприятием. Исключительное богатство и многообразие афферентной иннервации уха, как правильно отметил Р. А. Дуринян (1980), полностью противоречит крайней ограниченности и примитивизму функционального назначения наружного уха человека, принятым классической медициной, и является, казалось бы, непонятным «парадоксом природы». Однако один из фундаментальных нейрофизиологических принципов гласит, что чем более сложную и многообразную функцию выполняет какой-либо участок тела или орган, тем более мощной
Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что причины высокой эффективности аурикулярной рефлексотерапии обусловлены эмбрио– и онтофилогенетическими, анатомо-физиологическими особенностями ушной раковины и уникальностью ее иннервации. Не менее плодотворным, с точки зрения Дуриняна, является филогенетический подход к проблемам формирования структурно-функциональных систем, позволяющий при помощи глубокого ретроспективного взгляда на эволюцию позвоночных и сопоставления данных по их анатомии и физиологии понять причины формирования сложной, множественной и разнообразной иннервации ушной раковины.
Эмбриофилогенетическая концепция иннервации ушной раковины
Согласно представлениям эмбриологов ушная раковина человека, как и всех высших млекопитающих, начинает формироваться в начале второго месяца (в середине пятой – начале шестой недели) внутриутробной жизни из наружной трети первой жаберной щели, которая у эмбриона иннервируется VII (лицевым), IX (языкоглоточным) и X (блуждающим) нервами. В эти сроки человеческий зародыш имеет типичную форму, характерную для всех высших млекопитающих на аналогичных стадиях развития. На границе между головой и телом хорошо контурирован шейный изгиб, где отчетливо видны закладки жаберных дуг и щелей, располагающиеся позади зачатков глаз. Чуть позже, в середине шестой недели по краю первой жаберной щели начинают формироваться небольшие бугорки – три подчелюстных и три подъязычных, которые в дальнейшем дают начало наружному уху. Они образуются вокруг первой глоточной щели в верхней (подчелюстной) и нижней (подъязычной) дугах. Несколько позади последней дуги появляется небольшая ушная складка, представляющая собой зародышевую ушную раковину. Из первого подчелюстного бугорка развивается козелок, из второго – ножка завитка, из третьего – восходящая часть завитка. Из первого подъязычного бугорка формируется противокозелок, из второго – раковина (concha), из третьего – передняя ножка противозавитка. Задняя его ножка, как и он сам, а также завиток с дарвиновским бугорком и мочка развиваются из зародышевой ушной складки. Между нижними бугорками (подчелюстным и подъязычным) образуется наружный слуховой проход.
Расположение жаберных элементов и зачатков будущего наружного уха на шее приводит к тому, что чувствительная соматическая иннервация кожных покровов уха в значительной мере формируется за счет ветвей шейных нервов, то есть будущего шейного сплетения. Однако часть элементов уха развивается в эмбриогенезе не только из кожных образований. Известно, что наружное ухо закладывается из первой жаберной дуги, являющейся одним из ранних формирований переднего отдела кишечной трубки, на основании чего можно судить, что ушная раковина – образование древнее, состоящее в генетической близости с нервно-вегетативными структурами и внутренними органами. У человеческого зародыша жаберный аппарат самым тесным образом связан с глоткой и передним оральным отделом кишечной трубки. Поэтому нет ничего неожиданного в том, что в будущем ушной раковины принимают участие нервы, иннервирующие глотку и кишечную трубку, в частности блуждающий и языкоглоточный. Однако участие n.vagus в аурикулярной иннервации объясняется не только этим обстоятельством, а и другими, более важными, которые становятся понятными при рассмотрении филогенеза.
В процессе эмбриогенеза первая жаберная щель превращается в наружный слуховой проход, а из кожной складки, окружающей его, то есть из элементов первой и второй жаберных дуг, прилежащих непосредственно к щели, развивается ушная раковина. Ввиду того, что первая жаберная дуга (мандибулярная) дает начало верхней и нижней челюсти, в ее иннервации участвуют мощные ветви тройничного нерва. Становится понятным, почему в иннервации ушной раковины, в частности ее переднего отдела (особенно в области козелка, начала завитка, межкозелковой, надкозелковой и других областей), образованного частью первой жаберной дуги, участвуют ветви тройничного нерва, самого крупного из черепно-мозговых нервов.
В образовании ушной раковины, по мнению большинства эмбриологов, частично участвует и вторая жаберная дуга. Поскольку из ee элементов образуется ряд важных органов области лица и шеи (верхняя и нижняя челюсти, язык, миндалины, евстахиева труба, среднее и наружное ухо), то нервы тройничный, блуждающий и языкоглоточный, в дальнейшем принимают участие и в иннервации ушной раковины.
Итак, в связи с вышесказанным, абсолютно логичным является то, что в иннервации ушной раковины принимают участие не только нервные корешки шейного сплетения, но и тройничного (V), блуждающего (Х), лицевого (VII) и промежуточного языкоглоточного (IX) нервов. Однако, как справедливо замечает Р. А. Дуринян, относительно распределения нервов на ушной раковине до сих пор еще нет единого мнения.
Рассматривая причины исключительно богатой иннервации, закладывающейся при формировании жаберного аппарата эмбриона и доставшейся по наследству ушной раковине, Дуринян выдвигает оригинальную концепцию. Согласно ей то, что не удается проследить в процессе онтогенеза, учитывая калейдоскопическую быстроту трансформации отдельных органов и тканей у эмбриона, проще проследить у тех животных, стадии которых проходит зародыш человека. Такой подход совершенно оправдан, ибо он опирается на биологический закон рекапитуляции, который гласит, что в процессе развития человеческий зародыш повторяет многие черты организации отдаленных предков (Шмальгаузен И. И., 1947). При рассмотрении эмбрионального развития высших наземных животных, включая человека, повторяющего стадии развития дышавшего жабрами рыбообразного предка, можно говорить о том, что жаберный аппарат связан с глоткой, дыхательным горлом и началом кишечной трубки, поэтому в иннервации отдельных структур его принимают участие нервы, иннервирующие глотку и кишечную трубку, в частности блуждающий и языкоглоточный. Кроме того, жаберная аорта у рыб, сокращаясь в такт дыхательным движениям, в значительной степени выполняет функцию сердца, поэтому не только питание, дыхание, но и кровообращение связано с жаберным аппаратом. Для управления функцией этого сложного аппарата требуется достаточно мощная афферентная иннервация, которая обеспечивается у рыб и водных амфибий следующими краниальными нервами: VII, IX и X, объединенными в единый центральный регулятор – ядро солитарного тракта.