Август 1937-го с Возвращения Короля

Белов Михаил

– Ну, с этим ясно. А еще женщины до сих пор не имеют права летать на боевых самолетах и баллонах, хотя в гражданской авиации полно женщин-пилотов!.. Какие традиции оправдывают это? Сколько отважных девушек...

– Госпожа, мало уметь водить эти агрегаты. Военный пилот, в отличие от гражданского, может быть сбит, и может попасть в руки врагу...

– Генерал, а какая, по сути, разница? Или вы считаете, что женщина хуже мужчины переносит пытки? Или то, что под страхом изнасилования может разболтать любые секреты?

– Нет... Лисса... Можно по имени, госпожа?

– Конечно, генерал.

– Тогда и я для вас, просто, - Мич... И так, Лисса, - даже и не знаю, как это объяснить. Человеку гражданскому наверно, и не понять,

что думается солдату, когда его третий раз штурмует вражеский самолет - у него на глазах гибнут товарищи, он лежит, вдавившись в землю, и ничегошеньки поделать не может. И что он готов сделать с вражеским пилотом, если тот все же окажется у него в руках... Мы, военные, не хотим, чтобы на месте этого пилота оказалась любая женщина. Не хотим, - и точка. Можете нас осуждать... Мы не сомневаемся, что вы сможете служить не хуже, чем мы, но нам противно, если вы будите умирать, так же погано, как мы... Конечно, у военных летчиков высокое жалование, и многие бы хотели сделать такую карьеру. Но точно так же служба военного летчика малодоступна и для большинства молодых мужчин, ибо требования очень высоки, - так что, по сути, все честно! Если же вас возмущает формальный запрет как таковой - что ж, попробуйте задуматься над моими словами.

– Мич... Вы все правильно говорите. Но вам не кажется, что тут имеется некое противоречие? Разве женщина в других родах войск не подвергается таким же... угрозам?

– Человек всегда подвергается угрозам. Если не может за себя постоять, если его не защищает закон... Но офицерский мундир - это серьезная защита. Сейчас уже нет государств, которые игнорируют нормы военных законов, а женщины на службе везде успели зарекомендовать себя как равные с мужчинами. Угрозы есть, - но по сути, такие же, какие стоят и перед мужиками. Лисса... Человек в мундире всегда должен осознавать, что будет проливать кровь, и легко может быть убит сам. В этом смысл военного человека, - он не занимается созидательным трудом, но Народ и Корона кормят, одевают и обучают его под залог. По залог его крови, и его жизни. Нет такого жалования, которое стоило бы жизни, госпожа... Поэтому военный человек становится таковым не ради денег или привилегий, престижа, им должны двигать совсем другие мотивы. И, конечно, попав в руки к врагу, он подвергается опасности. Не важно, какого он пола. Так что и тут каждый стоит перед выбором, - одевать мундир, или нет.

Про себя Дайтон попомнил Лаиду. Вот уж по кому он не стал бы лить слезы, попади она в лапы харадским "львиным охотникам" или муааддинам... Но, конечно, он никогда бы не сказал такого другой женщине. По большему счету, Лаида для него с некоторых пор была как бы и не красивой девушкой, а сплошным источником неприятностей. Такой вот источник еще можно терпеть, если его любишь или хотя бы испытываешь привязанность. Но когда видишь такое вот небрежение человеческими жизнями и судьбами... Короче, он мог простить такое поведение любой светской красотке, - но не офицеру своей дивизии...

Настроение Дайтона почему-то начало падать. Как-то особенно отчетливо вспомнилось, как внимательно "мазанул" взглядом Нэд Гаудкрафт по стройной фигурке ротмистра, как нехорошо прищурились его глаза...

Черт. Вот об этом-то он не подумал. А ведь на стрельбах и после марша Лаида вновь рапортовала нобилю о результатах эскадрона, опять улыбалась ему, демонстрируя, сучка такая, свои фамильные ямочки на румяных щеках...

Еще этого не хватало.

Интересно, что сейчас поделывают оба? Гаудкрафт весьма непростой мужик, но уж в чем-чем, а в излишней приверженности супружеским узам замечен никак не был. Его жена, Николина Гаудкрафт, в свое время была, безусловно, очаровательна, но с тех пор даже Дайтон успел состариться... В этом месте Дайтон был вполне объективен, - если бы не унаследованная от матери крестьянская чистоплотность, он, пожалуй, бы и сам вовсе не отказался бы "вытряхнуть пыль" из Лаиды. Почему

бы отказываться Гаудкрафту? Крепкий еще мужик. И если эта шлюшка захочет... Дайтон все же не думал, что проклятая роханка сможет вить из Нобиля веревки по своему разумению, но чего-то смутно опасался.

Лисса заметила, как омрачился его взгляд, но поняла это иначе.

– Мич, не стоит вспоминать былое. Я понимаю. Что на войне не легко... Извините, если вас чем-то задела.

– Не за что. Я думал о другом... Сегодня вы наблюдали кавалерийские смотры. Как вы находите нашу кавалерию?

– О, Мич! Это было великолепное зрелище. Исключительно хороши... Особенно мне понравились гусары - как они лихо сносили яблоки с колышков кончиками пик! А вообще, и ваши егеря тоже были на высоте. Стреляли они лучше всех, не так ли?

– Не совсем. Лучшими в общем зачете вышли стрелки из 1-й Хоббитанской Бригады. Наши же егеря показали лучшие результаты в стрельбе на сверхдальних дистанциях. Но и это за счет того, что их винтовки мощнее. Хоббиты в этих соревнованиях просто не участвовали... А вы разбираетесь в стрельбе, Лисса?

Девушка смешалась.

– Ну что вы... Результаты в конце объявляли, а я, признаюсь, болела за ваших егерей.

Дайтон промолчал. Он-то сам смолоду терпеть не мог гусар - их пестрые мундиры, неформально-обязательные усики, щегольски закрученные на кончиках кверху, идиотские пики с вымпелами и вычурно-удалые замашки. Даже на броневики поддержки эти клоуны лепили эмблему добрых пять квадратных футов площади, да при том - ярко-красного цвета. А вот егеря, по его убеждению, единственными из кавалеристов до сих пор заслуживали право на существование, не превратившись окончательно в отживший свое реликт. Кто лучше них мог провести разведку в предгорной местности, организовать разъезды на флангах, изловить хоть полевую мышь в лесной пуще? И самое важное свойство современного бойца, - умение метко и быстро стрелять, - у егерей исстари ставилось на первое место. Поэтому его весьма удручали новые успехи хоббитов с одной стороны (завидно было), и тот факт что ЕГО егерями командовала Лаида, - с другой...

Он, тем не менее, заставил себя мирно улыбнуться и отпить еще вина.

– А конные прогулки, Лисса, вас не привлекают?.. Я вот, откровенно говоря, не большой сторонник кавалерии, но лошадей люблю страстно...

Лисса улыбнулась.

– Знаете, Мич, я родилась и выросла в городе. У нас никогда не было своего загородного дома, и единственно, где приходилось сталкиваться с лошадями, так это при пользовании конкой до её отмены... Хотя я их тоже по-своему люблю.

Дайтон понимающе кивнул и отстранено вздохнул, глядя в пустоту.

– Мальчишкой я все время мечтал о своем коне. Уж и не знаю почему, - в те времена ни у кого из моих приятелей лошадей не было... Мы были семьей бедных крестьян, и если видели лошадей, то это были графские рысаки, которые паслись на огороженных угодьях. Но все время, когда я думал, чего же я хочу больше всего, перед глазами вырисовывались эти прекрасные создания, - как они были хороши, видели бы вы! Высокие роханские иноходцы, с тонкими изящными щиколотками и пушистыми густыми гривами... Видно, конюхи следили за ними очень хорошо, - как сейчас помню, какая у них была гладкая шерстка, щетинка к щетинке...

– А сейчас, Мич, вы исполнили свою мечту? Вы ведь можете иметь сколько захотите лошадей, насколько я знаю, они даже входят в положенный генералу штат...

– Да. Хотя отлично известно, что генералы, как и все, уже почти не ездят в колясках... Да, Лисса, сейчас у меня два восхитительных коня, - Сафар и Таран. Но их никуда не запрягают, я терпеть не могу колясок. Иное дело - с утра сесть в седло и вихрем покрыть миль двадцать! Вы, раз не увлекались ездой, едва ли представляете, как это - нестись над степью, ощущая скорость и восхитительную мощь своего скакуна! Как непередаваемо пахнет степной воздух, - пряная смесь трав, острый запах конского пота, утренней росы...