Август 1937-го с Возвращения Короля

Белов Михаил

Сейчас Гаудкрафт улыбался. Это, в принципе, еще не значило, что он был всем доволен, - но была надежда, что Дайтона не будут сильно "лупцевать". Кажется, Нэд справедливо решил, что Дайтон и сам себя прекрасно накажет, то есть, рассудил вполне для себя обычно... Гаудкрафту не откажешь в суровости, но и в откровенных садистах он никак не числился.

– Отчет подготовил?
– кратко испросил Нобиль, неотрывно оглядывая шеренги всадников на ипподроме.

– Так точно, сир, - Дайтон вытянулся, придирчиво оценивая своих. Те, впрочем, держались отлично.

– Имей в виду, если смотры тоже провалишь, мне придется ходатайствовать о твоем смещении, - спокойно сообщил Нэд.

– Понимаю, сир Нобиль, сир, - ответил Дайтон, понимая, что за этими словами неуклюже прячется его личная катастрофа, но внешне сохраняя холоднокровие. Он знал Нэда, когда тот был еще

майором, и приватно мог обращаться к нему по имени и на "ты". Но прилюдно они всегда оставались командиром и подчиненным. И это было правильно.

– Понимаешь, да наверное, не все, - покачал головой Нэд, - Ты потянешь с собой на дно половину генералов, которых мы в свое время ... продвигали. Всех ребят из податных сословий. Им ведь там, в Генштабе, все равно, как вы держались на войне, Мич. И что Армия это как раз вы, - они не признают, пока живы. Они вас по-прежнему очень не любят, и в случае чего у них найдется пара собачек, чтобы на вас спустить...

– Я имею это в виду, сир.

– Исправь все, Мич. Все-все. Чтобы проблемы совсем не было, понимаешь? Сделай все, что посчитаешь нужным. Придумай что-нибудь... Но еще одна такая позорная хрень от тебя, - и погорит куча народу... Хороших. Испытанных людей. Твоих, между прочим, товарищей... А это уже не твоя проблема, Мич. Это будет моя проблема... А у меня их и так навалом. Черт, да ты меня слушаешь?

Дайтон оторвал взгляд от своего карманного бинокля.

– Да, сир. Как вам наша кавалерия?

– Кому нужна кавалерия?! Пустая трата фуража...

– Да уж не мне, сир. Мне не нужна "кавалерия", - хватит и одной алы конной разведки. Две дюжины мулов и столько же настоящих разведчиков, а не эта "копытная рота легкой пехоты". Я уже десять раз писал в Штаб гвардии...

– Знаю. Но эскадрон останется у тебя, уж извини. Во-первых, установленный штат не дураки писали, не нам и переписывать... А во-вторых, Лейб-гвардия и так... малость подраздута. А куда еще я его дену?! Расформировывать больше ничего не дают, ничего ... даже один эскадрон. Так что - терпи. Жди, пока мы с друзьями совсем не снимем эту прорву лошадей с ваших шей... Пока что старики крепко держаться за свои места.

– А можно хотя бы сменить...

– Нет, Мич. Никто же её к себе не возьмет, а если совсем выгнать, роханцы на дыбы встанут...

Эскадрон конных егерей сам по себе, - не великая сила. Сто двадцать семь человек, две сотни лошадей. Дюжина пулеметов, пара спаренных зениток на рессорных тачанках, две трехдюймовые вьючные мортиры. Два легких пулеметных броневика. Два четырехосных тяжелых, с универсальными двухдюймовыми орудиями. И все, по сути, не считая трех грузовичков для подвоза боеприпасов, продовольствия и фуража, двух шорников, пяти санитаров с фельдшером и одного коновала.

Сам по себе эскадрон вещь не очень нужная, - но и не совсем бесполезная. Спроси Дайтона, так лучше было бы посадить этих ребят на недавно введенные полугусеничные бронетранспортеры, всех лошадей отправить на заслуженный отдых, а сабли и сбрую, - в музей...

Но худшее было не в самом эскадроне, а в его доблестном командире.

Лаида Ленска была одной из самых молодых гвардейских кавалерийских ротмистров. В мае этого года ей исполнилось только двадцать шесть. Легкая, спортивная, с маленькой красивой грудью и крутыми бедрами, которые так славно подчеркивали кавалерийские бриджи, она неизменно привлекала мужской взор. И впечатление совсем не портила некоторая непропорциональность личика, окаймленного пушистыми льняными волосами. В конце концов, - это даже наоборот, выдавало её принадлежность к хорошей семье роханских магнатов, где, как известно, такая внешность у девушек скорей норма, нежели исключение.

В дивизию Дайтона она попала весьма непростым образом. Дайтон и сам не очень вник в суть её перемещений, - обычно дети магнатов служат либо в территориальном корпусе, иначе именуемом Войском Роханским, либо в лейб-гвардии. Зачем было отправлять взбалмошную шляхтянку, только что закончившую Эдорасский Шляхетский корпус, в боевую часть, долго оставалось загадкой.

Как-то Дайтон даже рискнул спросить об этом самого Великого Гетмана Роханского, Воеводу Эдорасского, Инджея Сапковски, которого кстати повстречал однажды в коридорах Генштаба в Минас-Тирите. Риск изрядный, - Сапковски был, разумеется, как и Ленска, шляхтичем знатного магнатского герба и, задав нескромный вопрос, Дайтон, простолюдин, не

мог даже рассчитывать на дуэль, рассвирепевший вельмишановный мог без затей отходить его саблей плашмя по спине. А потом офицерский Суд чести решал бы до скончания веков, кто прав... Но вышло проще, - Инджей оказался вполне свойским человеком, умницей и изрядным хитрованом, и после пары стопок водки под горячий рубец в штабном буфете объяснил Дайтону, что дело - насквозь тонкое и семейное. А потому малоизвестное даже в Рохане. Можно только предположить, что это как-то связанно с молодым драгунским урядником, еще недавно делавшим неплохую карьеру в Корпусе. А потом вдруг внезапно снятым с должности и направленным служить в Мордор... Судачили, будто Лаида спуталась с этим парнишкой, хорошим вообще-то солдатом и многообещающим офицером, но об этом пронюхал якобы всемогущий старик Ленски, то есть папаша означенной. И добился расправы над бедолагой, а потом, через Инджея, - перевода дочери в Гвардейский Корпус. Какое-то время она прослужила в Лейб-гвардии Гусарском полку, в знаменитых "Крылатых Хусарах", а потом и там набедокурила, - но подробностей Инджей уже не знал. И волею судеб сменила роскошную гусарскую золоченую кирасу на простой китель егерских войск, хоть и в гвардейской, но отнюдь не кавалерийской дивизии, что для выходцев из роханский шляхты было едва ли не позором. Любопытно бы узнать, что именно она выкинула в полку, где все обязанности служащих там девушек состояли в том, чтобы сопровождать королевские кортежи во время церемоний, красиво развивая по ветру выбивающимися из-под блестящих касок кудрями?.. Придворные остряки даже окрестили Лейб-гвардии Гусарский "Полком Роханских Невест", - ибо он уже не первое столетие поставлял супружниц для самых знатных вельмож королевства и даже некоторых членов королевской фамилии. Но, тем не менее, эта "провинность" была столь велика, что перед отправкой в "Пику" Лаиду хотели даже разжаловать в солдаты и вернуть в Войско Роханско. От этого её спасла, несомненно, только знатность рода.

– Вообще-то, пан Мечибор, оно, конечно, у нас в Рохане девочки из шановных семейств с детства в седле, да и саблею махати обучены изрядно, а то и карабинчиком немножко орудовать...
– заключил тогда Инджей, осушая очередную чарочку, - Однако, ежели вы меня, пан, спросите, так не дело это, - девкам в армии служить. Одна от них докука и суета...

С тех пор Дайтон непрестанно ждал от девушки какой-нибудь "подлянки".

И Лаида не заставляла себя ждать...

Очевидно, молодые урядники были её слабостью, - потому что именно среди офицеров эскадрона, носящих этот незавидный чин, началось настоящая лихорадка, едва она вступила в должность. Три дуэли, двое жмуриков. Один, весь порубленный саблей в роханской манере "от ключицы до причинного места" отправлен на лечение, причем без особых шансов не только вновь сесть в седло, но и куда бы-то ни было вообще в будущем... Соответственно, еще троих пришлось судить трибуналом, и разжаловать в солдаты штрафных частей.

После этой "собачей свадьбы" из общего (почти полностью обновившегося) состава урядников выделился один тип, высокий красивый вьюнош, потомственный арнорский тан. В отличие от своих сослуживцев, он вскорости начал ходить гордецом, что молодой петушок, выпятив грудь, и демонстративно помогал своему прекрасному ротмистру слезать с коня, как при действительной необходимости, так и в полном отсутствии таковой...

Вскоре с ним произошел несчастный случай, - жутковатый, да при том омраченный самыми гнусными обстоятельствами. По всему выходило, что бедолаге кто-то, все же, помог поскользнуться и упасть в измельчитель для силоса. После того, как содержимое короба измельчителя (однородную смесь из кормовой свеклы, проса и останков тана) и две ноги в сапогах со шпорами отправили в цинке безутешной родне, Дайтон произвел самое тщательное расследование, но виноватых так и не доискался. Теперь легкая неприязнь к Лаиде сменилась у него чуть ли не ненавистью...

Будто в насмешку в этот момент подошла очередь рапортовать ротмистру Ленски. Она подъехала к трибуне, великолепно, будто стекая из седла, спешилась и отдала честь сначала Дайтону, а потом - и Нэду. Хороша, стерва, что и говорить... Из тех женщин, с которыми любой разговор кажется прелюдией к постели - как, однако, бомбит своими серыми глазищами несчастного Нобиля, как улыбается, - вроде и скромно, но при том так многообещающе!..

Нэд внешне безучастно смерил девушку взглядом. Неизвестно, о чем он подумал, но вслух достаточно радушно и даже не без доли легкого дозволенного кокетства, заверил её, что в высшей степени удовлетворен состоянием эскадрона.