Авраам Линкольн Охотник на вампиров
Шрифт:
Теперь… теперь страшная мысль пришла мне в голову и паника вернулась.
Эдди…
Я помчался по лестнице, потом оказался в комнате. Молчание… пустые кровати… разбитое окно… оборванные занавески — и кровать Эдди у дальней стены. Я не мог заглянуть в нее. Не мог решиться. Что, если его там нет?
Умоляю, Господи…
Как я посмел оставить его? Как я мог забыть о своем топоре? Нет… нет, я этого не вынесу — и я стоял в
Но тут раздался его крик, слава Богу, и я бросился через комнату — почувствовать его тепло в своих руках. Но уже у кроватки я посмотрел в нее и увидел, что белая пеленка залита кровью. Но не кровью Эдди — нет, вместо него лежал демон. В залитых кровью пеленках с колом в сердце и дырой в затылке. Неподвижно лежал в кроватке, из его, чем-то знакомого тела льется кровь… то ли дитя, то ли взрослый. Его усталые глаза открыты, но пусты. Смотрят на меня. Я знаю его.
Это я.
Эйб проснулся — сердце колотилось. Повернулся налево и увидел мирно спящую рядом с ним Мэри. Проверил спящих мальчиков, они целы и невредимы.
Прежде, чем (безуспешно) попытаться заснуть, он взял журнал и записал туда четыре слова:
Этот город в огне.
III
В феврале 1849-го Эйб сидел у камина миссис Спригг с одним своим старым знакомым.
[Эдгар Аллан] По уже несколько недель жил в Балтиморе, и, поскольку Мэри с мальчиками уехала в Лексингтон, я подумал, что неплохо было бы встретиться.
Все эти годы они изредка обменивались письмами: восхищения рассказами и стихотворениями По; поздравления Линкольну с победой на выборах. Но так, как этим вечером, лицом к лицу, они встретились впервые за двадцать лет и говорили исключительно о вампирах.
Я рассказал По о Генри; о своей охоте и какая страшная правда открылась мне. Он сказал, что все так же одержим вампирами — даже подружился с одним бессмертным по имени Рейнолдс, и это вплотную приблизило его к раскрытию одного «зловещего замысла». Он говорил уверенно, с великим воодушевлением, и его словам можно было поверить, если бы он был трезвым. Он выглядел уставшим. Сказались годы пьянства. Жизнь была не очень добра к нему. Любимая жена оставила эту Землю, а успех не принес богатства.
— Эти люди были на краю смерти, — сказал Линкольн. — Сложены, как бочки в подвале — а нужная температура крови поддерживалась газовой горелкой. Есть ли предел жестокости у этих вампиров?
По улыбнулся и выпил.
— Полагаю, вы слышали о Кровавой Герцогине? — спросил он.
Выражение лица Эйба показало, что нет.
— Вы? — спросил По. — Повидавший столько вампиров? Тогда я хочу попросить вашего внимания, это моя любимая история — и немаловажная часть в истории страны.
— Елизавета Батори принадлежала к цвету венгерской аристократии, — начал По. — Красивая, из богатой семьи. Одна беда, она была вынуждена делить постель с нелюбимым человеком — человеком, которому ее пообещали
— Две женщины… любовницы?
— Тривиальный случай. Итак, неизвестно, в то ли время, когда Елизавета узнала, что Анна — вампир, или в то время, когда она сама уже стала вампиром, но в какой-то момент времени они решили, что созданы прожить вечность вместе. После таинственной смерти графа в 1604 году, любовницы стали нанимать молодых крестьянских девушек в свой замок Каштиц{30}, обещая неплохую плату за них их семьям. На самом же деле эти девушки были принесены в жертву… у них забирали и кровь, и жизнь. В конечном итоге, Елизавета и Анна убили больше шести сотен девушек за три года.
— Боже мой…
— Но, что гораздо хуже, они находили особую прелесть в жутких, унизительных, самых болезненных способах убийства. Девушек пытали. Потрошили. Поедали в течение нескольких дней, поддерживая жизнь. Некоторых подвешивали за руки и ноги. Елизавета и Анна ложились внизу, с помощью ножа делали маленький надрез на коже жертвы, после чего кровь начинала течь тонкой струйкой на их тела, а они в это время предавались любви. Некоторых распинали, прибивали руки к деревянному…
— Умоляю, По, давайте опустим эту часть. И что было дальше?
— В конце концов, крестьяне кое-что поняли и взяли замок. Внутри они обнаружили подземелье, уставленное железными клетками. Полумертвые жертвы со следами укусов на руках и животах. У некоторых девушек лица были опалены пламенем до черных костей. И никаких следов вампиров. Был процесс, и каких-то двух невинных женщин сожгли в огненной шахте, чтобы успокоить крестьян. Но настоящие Елизавета Батори и Анна Дарвалиа исчезли.
Ужас, Линкольн… ужас, сколько эти женщины убили за столь короткое время… как эффектно и с каким воображением они убивали… ими нельзя не восхищаться.
— Это отвратительно, — сказал Линкольн.
— Верно, жизнь может быть восхитительной и отвратительной сразу.
— Но ты обещал мне важную часть истории нашей страны. Умоляю, это что, урок, который нам необходимо извлечь, или ты просто разыграл старого друга?
— Урок таков, мой старый друг: Елизавета Батори, в конечном итоге, и есть главная виновница того, что в Америке поселились вампиры.
Теперь По совершенно овладел вниманием Эйба.
— Слава о ее зверствах прокатилась по всей Европе, — сказал он. — Слухи о Кровавой Герцогине и сотнях убитых ею девушек. В течение десятилетий, столетий тихое терпение сменилось лютой ненавистью. Никогда еще простая легенда не приводила к такой вспышке гнева! Прошли те дни, когда вампиры воспринимались как часть реальности, прошел страх перед ними. Охотники на вампиров стали появляться от Англии до Хорватии, они учились друг у друга, и преследовали нежить по всему континенту. Преследовали их по канализациям и грязным трущобам Парижа. По темным аллеям Лондона. Вампиры стали ночевать в могильниках. Опустились до собачей крови. Овцы пожирали львов! Быть вампиром в Европе стало невыносимо. Им же хотелось свободы. Свободы от преследователей. Свободы от страха. И где же они нашли такую желанную свободу?