Автостопом в Судан
Шрифт:
Проснулся в шесть утра. Прохладные, вязкие, кисельные сумерки. Темные силуэты за окном. Собрал спальник, рюкзак; как вдруг один из заоконных силуэтов зашевелился.
— Стой, стрелять буду!
Я вздрогнул от неожиданности. Оказалось — старик с пустым ведром в руках, колхозный сторож, безвредный, нашел меня по следам. В его сторожке я поел кашу и направился на трассу.
В Нальчике я должен был обменять образовавшиеся у меня в Ростове рубли на какую-нибудь другую валюту. Обменных пунктов нигде нет, но на Центральном рынке процветает неофициальный черный обмен.
Обменщики оказались честными людьми, и я продолжил свой путь.
Последний российский город на моем маршруте — Алагир. Здесь начинается Военно-Осетинская дорога. Город наполнен слухами, что трассы через Кавказ закрыты из-за обильного снега. Вот те на! На южном посту ГАИ собралась пробка. Гаишники пропускают только некоторые машины, выбирая их по непонятному мне признаку. Сверху, с гор, периодически проскакивают залепленные снегом южноосетинские машины. Говорят, что трасса безрадостная, но проехать можно.
Вечером пошел рейсовый автобус на Бурон (это маленький поселок повыше Алагира, в горах, но еще на российской стороне Кавказа). «Не будет машин, переночую, а наутро пойду пешком», — появилась неразумная мысль. К счастью, движение все-таки открыли. Двое осетин с номерами 15RUS уже в полумраке подбирают меня до Цхинвали.
Начали неспешную кавказскую беседу. Узнали, что у меня есть фотоаппарат. Спрашивают:
— А сфотографироваться можно?
— Не выйдет, темно, а вспышки нет.
— Жаль, а то в Москве напечатал, показал бы: я, мол, с чурками чернорожими. Да?
— Нет, ну что вы, — не согласился я, — не буду так говорить!
— Та, нас же там не будет!.. — отвечали осетины, не особо уверовав в мою искренность.
Два товара идут на экспорт из Южной и Северной Осетии: водка и мандарины.
Все помнят историю осетинского спирта, поток которого пытались перекрыть два года назад. Тогда по ту сторону Кавказа, в Южной Осетии, скопилось фантастическое количество спирта — несколько сотен грузовиков. Таможня не пропускала их в Россию, хотя водители, по слухам, предлагали погранцам огромные взятки. Потом все же «наука победила», и спирт куда-то пропал. Наверное, провезли в Северную Осетию и переработали в водку.
Вторая статья осетинского экспорта — мандарины. Они попадают в Осетию из Аджарии. Там они идут почти за бесценок, а, перевалив Кавказ, дорожают почти вдвое. Цена на мандарины по ту сторону Кавказа, в Алагире, колеблется в зависимости от погоды. Пришло сообщение, что перевалы закрыты, — цена тотчас растет: все понимают, что подвоза новых сегодня не будет. Расчистили перевалы — мандарины снова дешевеют.
…На въезде в Южную Осетию с меня как россиянина должны были взять 25 рублей въездного налога. Но шел такой густой снег, что никто из таможенников и не высунулся из будки, чтобы посмотреть на облепленную белым снегом белую машинку с номерами 15RUS. Два северных осетина ехали в гости к южным.
Мы долго, осторожно спускались с перевала. По сторонам дороги стояли занесенные снегом грузовики. Кое-где виднелись машины колесами вверх, потерявшие
— А ты осетынский пырог пробовал?
Обнаружив мое досадное упущение, водители притормозили у маленькой столовой. В крохотном помещении была печка, топившаяся дровами. Хозяйка непрерывно месила руками тесто, лепила пироги и ставила их в печь. Отогрелись, отъелись — спасибо водителям! — и к полуночи прибыли в Цхинвали.
С трудом отделавшись от предложений переночевать, я миновал пешком полуночный, темный, обледенелый город и добрался до уже известной мне трассы на Гори. Асфальт был покрыт тонкой корочкой льда. Дорога шла на подъем, и вскоре рядом со мной, идущим вверх, забуксовал новенький микроавтобус. Подталкивая его сзади, я помог водителю одолеть крутой подъем. Машина шла в Гори и провезла меня до автомобильной развязки на пересечении с трассой Тбилиси — Кутаиси — Батуми.
Над Грузией бушевала метель, какой не видели здесь уже многие годы. Идя по правой обочине дороги, я не видел левой. В притрассовой заправочной, равно как и на посту ГАИ, на ночлег меня не вписали — испугались, наверное. До города было далеко, и я решил дождаться какой-нибудь машины, которая бы вывезла меня из царства метели куда-нибудь в Кутаиси, на теплую вписку.
Редкий сумасшедший отправится в путь на своей машине в ночь в такую погоду, но мне повезло. Два грузина на своей новой иномарке, купленной, по их словам, всего неделю назад, ехали «испытывать» покупку. Машина была скороходной, и в иную погоду мы были бы в Кутаиси часа в три ночи. Но погодные условия не способствовали нам. Вчера еще в Грузии была почти по-летнему солнечная погода, а сейчас в свете фар не было видно ничего, кроме бесконечно валящегося снега. Гаишники на дорожных постах задерживали весь транспорт, но мои новые попутчики показывали свои важные удостоверения и — где быстро, где долго — уговаривали пропустить их.
Мы были единственной машиной на дороге, взрезающей снежную целину. Встречных и обгоняющих не было вовсе. Не только я, но и сами водители не раз удивлялись, как им удается вычислять обочины и изгибы трассы. В один прекрасный момент, когда в очередной раз видимость упала с двух метров до нуля, произошла авария. Я ударился головой о спинку переднего сиденья; грузины, вероятно, тоже во что-то ударились, так что я услышал поток русско-грузинских ругательств.
С трудом отворив двери, мы вышли наружу. Оказалось — машина ушла в левый кювет и сбила металлический дорожный знак — ограничитель скорости «40 км/час». Машина лежала на брюхе, впечатавшись в снег и слякоть. Рядом валялись пластмассовые обломки, отвалившиеся при ударе.
Оглядевшись, мы поняли, что нам очень даже повезло. Левый кювет, в который мы угодили, был весьма неглубок. А вот справа от дороги, никак не огороженная, протекала в глубоком ущелье быстрая горная река, и свалиться туда было даже более вероятно…
Вытащить машину втроем не удалось. Размешивая под ногами снег и слякоть, долго выглядывали на трассе какого-нибудь другого сумасшедшего. Минут через двадцать мы дождались своего счастья: подъехала «Волга», полная народа, и ввосьмером нам удалось-таки выкатить нашу новенькую, но уже потрепанную машинку.