Азбука для побежденных

Белецкая Екатерина

— Хорошо-хорошо, — закивал мужчина. — Я пока что прогуляюсь к стойке, возьму себе ещё воды со льдом.

Разговор этот происходил в кафе, куда Аполлинария теперь заглядывала если не каждый день, то через день уж точно. С черепом у неё завязались прекрасные отношения, похожие, правда, не на дружбу, а больше напоминавшие доброе приятельство. Аполлинария всегда теперь брала полюбившийся ей ягодный чай, бывшей балерине официантка приносила маленькую чашечку черного кофе, а потом Аполлинария чуть ли не по полчаса беседовала с черепом, рассказывая городские новости, или, что было ещё более интересным, свои похождения. Бывшая балерина, кажется, от этих визитов приободрилась,

во время особенно интересных рассказов в глазницах загорались явственно различимые золотистые огоньки, поэтому Аполлинария старалась наносить визиты почаще. Конечно, это не помощь, но участие — Аполлинария это понимала со всей ясностью — было для черепа балерины ничуть не менее важным. Одиночество губительно, думала Аполлинария, а сейчас балерина не чувствует себя одинокой. К тому же сами по себе визиты для Аполлинарии обременительными не были, скорее даже наоборот. Ей было приятно осознавать, что её рассказов ждут, и что её жизнь (а жизнь ли?) может быть кому-то настолько интересна.

— Соглашаться или нет? — спросила с сомнением в голосе Аполлинария. Череп ответил недоуменным взглядом пустых глазниц. — Вот-вот, и я о том же. Мужчина, конечно, симпатичный, но уж больно странное дело он предлагает.

Предложение это, озвученное пятнадцатью минутами раньше, действительно оказалось странным. Равно как и обстоятельства, в которых оно было сделано.

* * *

Утром Аполлинария, мило поболтав со старухами, отправилась гулять в город — вчера она весьма удачно попала на выставку иррациональных картин, и теперь ей хотелось своими впечатлениями об этой выставке с кем-то поделиться. Разумеется, она сперва заглянула к продавцу редкостей, а потом отправилась к балерине. Официантка принесла чай и кофе, немного послушала рассказ о картинах, а потом отправилась внутрь кафе, заниматься своими делами. Аполлинария продолжила рассказ, но вскоре заметила, что балерина смотрит вовсе не на неё, взгляд был теперь направлен на угол дома, и во взгляде этом читалось удивление. Аполлинария посмотрела туда же, куда смотрел череп, и увидела, что вдоль стены дома ползет, именно ползет, мужчина, одетый в серый костюм, и в шляпу с плоским верхом. Глаза мужчины закрывали круглые темные очки — до этого дня Аполлинария не видела ни на ком в Городе темных очков, и этот факт показался ей немного странным.

Мужчина дополз до первого столика, наткнулся на его ножку, приподнялся, огляделся, затем встал, снял очки, ещё раз огляделся, и с досадой произнес:

— Нету. Чёрт побери, нету. Скрылись.

— Кто скрылся? — спросила Аполлинария.

— О, сударыня, простите. Я вас не заметил. Вы случайно не видели тут двоих таких… как бы сказать…

— Двоих кого? — нахмурилась Аполлинария.

— Негодяев, — объяснил мужчина. — Я пытаюсь поймать двоих негодяев, но они который день ускользают от меня. Это, знаете ли, весьма досадно, тратить столько времени впустую.

— К сожалению, я никого не видела, — покачала головой Аполлинария.

— Жаль. А ваша подруга? — мужчина повернулся к черепу, и слегка приподнял шляпу. — Сударыня, вы тоже никого не видели?

Череп на секунду зажег в глазницах синие огоньки.

— Ясно, — с разочарованием произнес мужчина. — И вы тоже, значит. Ох, боюсь, мне не справиться с этим одному. Какая досадная ситуация.

— Не могли бы вы объяснить, с чем именно вы не можете справиться, и для чего это нужно? — спросила Аполлинария. — Вы говорите загадками, уж простите, и мы ничегошеньки не поняли.

— Ах, простите, — мужчина сел напротив Аполлинарии. — Действительно,

так и есть. Вы совершенно правы. Разрешите представиться. Меня зовут Детектив и Мститель. Моё призвание — ловить и стращать негодяев. Вот только моих скромных сил не хватает для того, чтобы осуществить задержание и месть. Это меня очень печалит, ну просто очень, поверьте.

— Верю, — кивнула Аполлинария. — Действительно, это звучит более чем грустно.

— Так и я о том, — мужчина вздохнул. — Несколько дней я убил на выслеживание двоих подлых негодяев, почти настиг их, приготовился к мести, и… увы. Они в который раз ускользнули от меня в неизвестном направлении. Придется начинать всё сначала.

— А можно ли узнать, что совершили эти негодяи? — поинтересовалась Аполлинария. — Я не так давно в Городе, и не знала, что здесь возможно сделать что-то такое, что требовало бы преследования и мести. Что они натворили?

Мужчина тяжело вздохнул, снова нацепил очки, подвинул свой стул поближе к столику, а затем тихо произнес:

— Они покусились на природу мироздания. На его законы и правила. Обманным путём они завладели тайной, а потом…

— Погодите, — попросила Аполлинария. — Что за тайна такая? И как можно покуситься на природу мироздания?

— Природа мироздания, сударыня, заключается в единстве со своею совокупностью, — непонятно сказал Детектив. — Вот вы, сударыня, девушка. Человек. Верно?

Аполлинария кивнула.

— Ваша подруга — тоже девушка, и тоже человек, — Детектив улыбнулся черепу. — То есть ваше существование законы мироздания не попирает. Но… — он сделал многозначительную паузу. — Но вот если бы вы, сударыня, завладели некой тайной, позволяющей вам быть одновременно и девушкой, и кошкой — вы бы природу мироздания нарушили. Понимаете?

— Не очень, — призналась Аполлинария. — Как можно быть одновременно девушкой и кошкой?

— Вот именно что никак! — обрадовался Детектив. — Я рад, что мы друг другая поняли. Быть одновременно девушкой и кошкой — это кощунственный обман, согласитесь. Возможно либо то, либо другое.

— И снова я не понимаю. Они, эти негодяи, одновременно девушки и кошки? — спросила Аполлинария. — И вы за это их разыскиваете?

— Если бы только за это. Нет, конечно, — покачал головой Детектив. — Всё гораздо серьезнее и хуже. Эти двое негодяев, они… словом, они притворщики. И для своей цели могут притвориться и девушкой, и кошкой, и юношей, и стариком, и крокодилом, и автомобилем, и птицей, и камнем, и святостью, и облаком, и безразличием, и сочувствием, и цветком, и горным ручьём, и…

— Погодите, я совсем запуталась, — сказала Аполлинария. Череп одобрительно мигнул зеленым — видимо, балерина сейчас испытывала схожие чувства. — Они что же, могут быть вообще всем, так, получается?

— Именно! — горячо закивал Детектив. — В том-то всё и дело! Слыхали про закон парных случаев? Так это тоже они постарались. И вот как вы сами думаете, можно ли оставить подобное без наказания?

— Снова не понимаю, — призналась Аполлинария. — Это всё причинило кому-то вред? Или причинило вред вам?

— Причинило, — мрачно ответил Детектив. — И ещё какой. Такое показательное презрение к законам мироздания лишило меня душевного равновесия и спокойствия. Я не могу нормально спать по ночам, ворочаюсь и тревожусь, меня охватывает грусть и чувство горчайшей несправедливости. Вот сами подумайте. Правое должно соответствовать левому, добро — злу, святость — пороку, тьма — свету, корни — ветвям, мужчина — женщине, солнце — облакам, и так далее. В здесь что?

— И что же? — нахмурилась Аполлинария.