Азбука для побежденных
Шрифт:
— Мы ещё встретимся? — спросила Аполлинария.
— Возможно, хотя вероятность не столь уж велика, — ответил Настройщик. — Понимаете ли, одной из главных особенностей Города является свобода, абсолютная свобода выбора для существ, его населяющих. Моё присутствие и вмешательство может сбить вас с толку, вы захотите спросить совета, потребуете объяснений, или что-то в этом роде, а это порочный путь. Поэтому я покидаю вас, и желаю вам удачи. Надеюсь, вы добьетесь того, чего хотите.
— Если бы я сама знала, чего именно я хочу, — тихо произнесла Аполлинария.
— Значит, вам предстоит это узнать. Прощайте, —
— Прощайте, — сказала Аполлинария в наступившую тишину.
Некоторое время она просидела на кухне, пытаясь осознать происходящее, но потом поняла, что никакого смысла оставаться в квартире нет. Там, за окном, находилось нечто новое и неизведанное, и это, безусловно, было интересно. К тому же она, прислушавшись к своим ощущениям, поняла, что тело её больше не болит (прежнее болело, и ещё как), и что этому телу хочется прогуляться и размять ноги. Кажется в той, прошлой, жизни выходить на улицу для неё было проблемой. А вот в этой…
— Прогуляюсь, — решительно произнесла она. — Хотя бы немного прогуляюсь. Лето, погода хорошая, почему бы и нет?
Она вышла в прихожую, и направилась к входной двери — фигурная ручка, резное дерево — и открыла эту самую дверь, ведущую на лестницу. Надо запомнить номер квартиры, подумалось ей, и вообще, надо всё получше запомнить, потому что как иначе вернуться назад?
Номер, однако, ей запоминать не пришлось, потому что на двери обнаружилась латунная табличка, на которой было написано «Аполлинария Онсет». Она вышла на лестницу, затворила дверь. На этой двери, кстати, не было даже намека на замок, и Аполлинария подумала, что, наверное, довольно беспечно, не запирать квартиру, но потом вдруг сообразила, что в квартире она ничего не оставляет, всё, что у неё было, находилось при ней. Шляпка — на голове, зонтик — на сгибе руки, духи — в кармане платья, причем карман этот был весьма велик, и вполне мог сойти за небольшую сумочку. Так что запирать квартиру не было никакого смысла.
— Ну и хорошо, — решила она.
Лестница оказалась узкой, крутой, но для Аполлинарии это препятствием не стало — молодые ноги, обутые в невероятно удобные башмачки, мгновенно снесли её по ступеням вниз, и уже через минуту она вышла из подъезда на улицу, щурясь от яркого летнего солнца.
— Вы только полюбуйтесь. Ни тебе «здрасти», ни тебе «пожалуйста», — произнес голос откуда-то сбоку. — Ну и молодежь пошла. Никакого уважения к старшим.
Аполлинария повернулась на этот голос, и увидела, что у подъезда, в тени выступа стены, стоит лавочка, на которой сидят три старухи, каждая — с вязанием в руках. Выглядели они странновато. Первая, та, которая сидела ближе всех к двери, оказалась худой, жилистой; она держала в руках небольшой клубок, на который наматывала нитки. Одежда этой старухи была серой, словно бы сильно выцветшей, и клубок тоже был серый, и лицо словно бы серое, вот только взгляд у старухи оказался пристальный и цепкий — Аполлинария догадалась, что ругалась сейчас именно она.
— А что ты хочешь, Ноночка? — спросила вторая старуха. — Такая эпоха. Они уже и не помнят, что можно иначе.
— Я, Мирра, хочу, чтобы всё-таки помнили, — проворчала первая старуха. Вторая, которую первая назвала Миррой, толстенькая, плотненькая, выглядела несколько
— Хватит болтать, — цыкнула на них третья старуха. Одежда у неё была темной, едва ли не чёрной, а в руках она держала здоровенные портновские ножницы. — Чего вы накинулись на девку? Она, небось, в первый раз, а вы уже всё за неё порешали. Эй, девица, ты в первый раз, что ли? — спросила она Аполлинарию, и щёлкнула ножницами. Звук получился неожиданно громкий, словно ножницы в этот момент обрели голос, и явственно произнесли «клац».
— Э… да, наверное, в первый раз, — неуверенно произнесла Аполлинария. — Простите, я не хотела быть бестактной. Просто на улице очень яркий свет, и я, кажется, немного растерялась.
— Ну, тогда другое дело, — смилостивилась первая бабка. — Как звать-то тебя?
— Аполлинария, — представилась Аполлинария. — Но можно просто Поля. Так удобнее и короче.
— Да, когда короче, часто бывает удобнее, вот только это далеко не всегда законно, — непонятно сказала третья старуха. — Ты тут живешь?
— Видимо, да, — кивнула Аполлинария. — А вы…
— А мы тут всегда, — ответила вторая старуха. — Давай познакомимся, что ли. Меня зовут тётя Мирра, вот это, — она кивнула на старуху с ножницами, — бабуля Мелания, а это, — кивок в сторону бабки с клубком, — баба Нона. Фамилия-то есть у тебя?
— Да. Онсет, — кивнула Аполлинария. — Мне вас так и называть? Баба Нона, тётя Мирра, и бабуля Мелания? Я правильно запомнила?
— Да, верно, — кивнула бабуля Мелания, и снова щёлкнула ножницами. — Обретаемся мы тут. Нитки прядем, клубки мотаем, вещички вяжем, да концы подстригаем. Ну и знаем про эти места всякое, конечно. Так что ты, когда потребуется, спрашивай. Если сумеем, всегда подскажем.
— Спасибо, — совершенно искренне произнесла Аполлинария. — Я тут действительно в первый раз, и я несколько…
— Недоумеваешь, — тут же закончила за неё тётя Мирра. — Ничего, случается. Пообвыкнешь, разберешься, и первое твоё недоумение кончится. Уж поверь. Мы тут многое перевидали, нас ничем не удивишь.
— А я вот сильно удивилась, — призналась Аполлинария. — Со мной говорил один такой… как бы сказать… даже и не знаю, кто он был. Сказал, что Настройщик. Подарил платье, шляпку, ботиночки, зонтик…
— Духи дал, как бонус, и исчез, — закончила за неё баба Нона. — Настройщик и есть. Не обольщайся, если подумала, что понравилась ему. Старому сварливому чёрту никто на самом деле не нравится. Небось, поиграл с тобой в свои квантовые игрушки, да? — проницательно спросила она. — На чём поймал? Цвет платья, обувь, шляпка, запах духов, имя?
— Имя, — вздохнула Аполлинария.
— Тебе ещё повезло, — хмыкнула тётя Мирра. — Имя тебе хотя бы приличное досталось. Хотя что есть имя в свете сияния вечности?
— Кто бы говорил, — зыркнула в её сторону бабуля Мелания.
— Да уж точно не ты, — фыркнула в ответ тётя Мирра.
— Имя, положим, ей досталось правильное, — заметила баба Нона, меланхолично мотая клубок. — Но рано пока про это говорить. Вот что, девушка. Ну, Поля, то есть. Иди, прогуляйся, да смотри, не заблудись. Далеко пока не ходи, тут, вдоль улицы променад себе устрой. Для первого раза, думаю, тебе и этого будет довольно.
— Хорошо, — кивнула Аполлинария. — Спасибо за подсказку.