Азбука для побежденных

Белецкая Екатерина

Здесь была ещё витрина, совсем небольшая, и рядом с ней на стуле сидел продавец — крошечный, сгорбленный старичок, одетый в льняной костюм бежевого цвета, зеленую кепку с козырьком, и в сандалии на босу ногу. Увидев Аполлинарию, он оживился — вскочил со стула, и поковылял к двери, приветственно улыбаясь.

— Здравствуйте, здравствуйте, — заговорил он. — Проходите, осматривайтесь. Вас интересует что-то конкретное, или вы зашли из любопытства?

— Добрый день, — Аполлинария вспомнила о том, что ей рекомендовали быть предельно вежливой, и решила, что совет этот

совершенно правильный. — Меня интересует расческа, та, что на витрине. Но… я не поняла ценник. Вы не могли бы пояснить, что означает «два выпада»?

Старичок просиял. Он рысью подбежал к витрине, вытащил расческу, и протянул Аполлинарии.

— Вот, полюбуйтесь, — заговорил он. — Тончайшая работа, инкрустация серебром и голубиным камнем, зубья укреплены экстрактом горного алюминия, а чехол…

— Да, расческа замечательная, — покивала Аполлинария. — Но про два выпада вы так и не сказали. Что это такое?

— Моя скромная оплата. Видите, вон там — дверь? — спросил старичок. Аполлинария кивнула. — Выбираете два способа для выпада, и выпадаете. Дважды. И всё, расчёска ваша.

— Куда выпадаю? — с подозрением спросила Аполлинария.

— Куда — уже неважно. Главное — откуда, — наставительно произнес старичок. — Обычно все выбирают простой выпад из окна, а вот дальше начинается творческий процесс. Выпад из кареты, которую несут на полном скаку взбесившиеся ацхи или кони. Выпад из самолета. Из гондолы воздушного шара. Выпад из космического корабля в стратосферу. Выпад с обрыва, в горах или над морем. Знаете ли, — он чуть понизил голоса, — возможны самые разные выпады. Не так давно была мода на выпад из фантастической летающей паровой машины, но мода штука проходящая, поэтому…

— Подождите, — прервала его Аполлинария. — То есть я должна выпасть, и… но я же умру! А прежде мне будет очень больно!

— Так в том и смысл, — пожал плечами старичок. — Смотрите. Выпадаете в первый раз, бьётесь, активируете возрождение, приходите сюда, подтверждаете факт выпада, выпадаете второй раз, бьётесь, возрождаетесь — и всё, расчёска ваша!

— Вы предлагаете мне расстаться с жизнью за расческу? Дважды? — переспросила Аполлинария.

— Конечно, — закивал старичок. — А что же в этом плохого?

— Неужели кто-то соглашается на подобное? — спросила Аполлинария.

— Кто-то соглашается? — старичок прищурился. — Кто-то? Соглашается четверть человечества, причем ежедневно. Вы ведь из человечества, я угадал?

— Да, — кивнула Аполлинария.

— Что и требовалось доказать, — довольно улыбнулся старичок. — Поверьте мне, соглашаются. Даже и за меньшее. И не только человечество.

— Я бы… я ещё подумаю, наверное, — Аполлинария сделала шаг назад. — Кажется, мне не так уж и нужна эта расческа.

— Нужна, нужна, — заверил старичок. — А может, и не расческа вам нужна, как знать. Всем всегда что-то нужно. Так что прекрасным образом и выпадают, и оборачиваются, и нашпиговываются, и делятся, и выгорают, и растворяются… у меня, знаете ли, большой опыт в торговле, так что я более чем в курсе.

— А вам это для чего? — спросила Аполлинария от двери.

—

Надо, — хитро улыбнулся старичок. — Так что подумайте, и возвращайтесь. Уникальная расческа. С инкрустацией. Серебро, голубиный камень, горный алюминий…

— Я подумаю. Спасибо, всего доброго, — Аполлинария вышла за дверь, и осторожно закрыла её за собой.

Наверное, он прав, подумалось ей. Для кого-то он точно прав, но не для неё. По крайней мере, не сейчас.

* * *

Погуляв еще с полчаса, она решила передохнуть, и зашла в уличное кафе, расположенное под выцветшей полосатой маркизой. Денег у неё не было, но, возможно, ей позволят посидеть просто так, чтобы немного перевести дух. Прогонят — уйду, решила Аполлинария. Хотя зачем меня прогонять? В кафе всё равно никого нет.

Через пару минут к ней подошла официантка — черноволосая девушка лет двадцати, с равнодушным и слегка неприязненным взглядом.

— Что-то желаете? — спросила она.

— Нет, спасибо, — покачала головой Аполлинария. — Я просто хотела немного отдохнуть. Если нельзя, то я уйду.

— Почему нельзя? — удивилась девушка. — Сидите на здоровье. Сейчас принесу вам холодного чаю.

— Но у меня нет денег, — покачала головой Аполлинария. — Мне нечем с вами расплатиться.

— Я что-то сказала про оплату? — вскинула брови девушка. — Тут так не принято. Вы, видать, новенькая?

— Да, вроде того, — кивнула Аполлинария. — Я пока что ничего тут не знаю. Платить не нужно?

— Не нужно, — девушка зевнула. — Только если вы сами решите, что это необходимо. Но это точно не про чай, разумеется.

— А про что? — с интересом спросила Аполлинария.

— Про всякое разное другое, — непонятно ответила девушка. — Сидите, отдыхайте. Рано вам ещё про это знать.

…Чай оказался прохладным и вкусным. Аполлинария с удовольствием выпила несколько глотков — чай пах смородиной, малиной, был налит в высокий, сразу же запотевший, стакан, и прекрасно освежал. Она подумала, что с удовольствием выпила бы ещё один такой стакан, но сочла, что не следует искушать судьбу в лице официантки, и потому не нужно просить добавки. Лучше обойтись тем, что есть. Она медленно пила чай, и оглядывалась по сторонам — кафе ей понравилось, и стало интересно, что же тут есть такого… наверное, необычного. Как в том магазинчике со стариком в сандалиях.

Необычное она приметила практически сразу, и немного оторопела от неожиданности. Этим самым «необычным» оказался вмурованный в стену череп. Располагался он примерно на уровне глаз — Аполлинария, разумеется, встала, чтобы рассмотреть его получше — и выступал из стены совсем немного, но… Аполлинария готова была поклясться, что выражение лица у этого самого черепа чрезвычайно печальное, точнее, горестное. Это был очень грустный череп, и Аполлинарии тут же стало его жалко.

— Хотя постойте-ка, — произнесла Аполлинария. — Как, позвольте спросить, у черепа может быть какое-то выражение лица? Это же невозможно! Но почему, в таком случае, я, при взгляде на этот череп, ощущаю настолько сильную печаль?