Баба Люба. Вернуть СССР 4
Шрифт:
Выпалив это, я выдохнула.
Благообразный смотрел на меня удивлённо.
Повисла пауза. Наконец, он отмер и сказал:
— Но вы всё же попробуйте, Любовь Васильевна. Я очень рассчитываю на вашу помощь и ваше благоразумие.
И он опять посмотрел на меня выжидающе. А я взяла и не стала ничего отвечать. Просто отвернулась и принялась смотреть в окно.
Некультурно?
Ну и пусть.
Он ещё немного посидел рядом, видимо, в надежде на то, что я продолжу общение, но я внимательно пялилась в окно,
А в пансионате все наши были в сборе.
Я зашла к себе в номер, переоделась и направилась в комнату к Рыбиной. Было время обедать, но, так как мы экономили, то сегодня пили чай у неё.
— Ну как там мероприятие? — спросила Сиюткина, ловко нарезая хлеб и сало.
— Свет вырубили, — пожаловалась я, — представьте, вышла к микрофону, сказала «здравствуйте» и микрофон отключился…
— Какой ужас! — посочувствовала Рыбина, — сорвали вам выступление.
— Не только мне, — сказала я и принялась разливать кипяток по чашкам, — там всё мероприятие сорвалось полностью.
— Вот это да! А ещё говорят — Америка! — покачала головой Сиюткина.
— Мне жалко нервов, — вздохнула я, — всю ночь не спала, доклад готовила. Причём на английском же. Переживала. А микрофон сломался.
— А другого микрофона у них не было разве? — удивилась Сиюткина.
— Да там у них всё сломалось. Даже светофоры. Мы в пробке около часа простояли.
— Ну зато вы отстрелялись и Арсений Борисович больше трогать вас не будет, — сказала Сиюткина и добавила, — вам сколько ложек сахара положить?
— Одну, — ответила я и предложила, — слушайте, вот что я думаю по поводу покупок…
Но договорить мысль мне не дали — дверь без стука распахнулась и в номер буквально влетела Белоконь:
— А! Вот вы где! — злорадно выпалила она, — А я-то думаю, отчего это вы на обеды и ужины не ходите!
— Это запрещено? — моментально взвилась Рыбина. — Постановление вышло?
— Это не по-товарищески! — вызверилась Белоконь, — могли бы и мне сказать, что талоны наличкой берёте!
— Мы ничего никому не должны говорить, — ласково и медоточиво пропела Рыбина. — И ни перед кем отчитываться не собираемся!
Видя, как беснуется Белоконь, она прямо наслаждалась ситуацией.
— А то, что на обеды не ходим, так нечего жопу нажирать. Чайку перехватили и достаточно. В нашем-то возрасте, — она демонстративно посмотрела на жопу Белоконь.
— Это вы на что намекаете?! — рыкнула та.
— Вообще ни на что, — лучезарно пожала плечами Рыбина и со счастливой улыбкой добавила, — если у вас все вопросы исчерпаны, Ирина Александровна, то извольте покинуть помещение. У нас тут важный разговор.
У Белоконь буквально отвисла челюсть. А Рыбина сделала контрольный:
— Конфиденциальный. Только между своими. Вы же понимаете…
Белоконь
— Ну зачем вы над ней так? — пожурила я её.
— А пусть не задаётся! — довольно хохотнула Рыбина. Настроение у неё улучшилось. Да что там говорить, она буквально сияла от счастья.
— Так что вы там говорили о покупках? — с предвкушением обильного шопинга азартно потёрла руки Сиюткина, — меня вещевой рынок интересует.
— Так вот, — я отпила чай и продолжила, — можно поехать в другой пригород. Там, говорят, ещё больше рынок есть. Но ехать дольше.
— И дороже небось? — нахмурилась Рыбина.
— Вот этого я не знаю, — вздохнула я, — но выбор там просто колосальный.
— Нет, давайте не рисковать, — попросила рыбина, — мы на том рынке, что были, там всё есть. А что нам ещё надо?! В основном мы всё купили. А на сэкономленные деньги не так много и возьмёшь.
— Да, Зинаида Петровна в принципе права, — поддержала её Сиюткина, — давайте вернёмся на тот самый рынок. Мы его уже знаем. И выбор там тоже хороший.
Я махнула рукой — туда, так туда.
И тут в дверь опять постучали.
Точнее загрохали.
— Я сейчас эту Белокониху убью! — прошипела Рыбина и с предвкушением отставила чашку с чаем.
Дверь распахнулась и на пороге возникла… Аврора Илларионовна.
Губы её подрагивали.
Увидев меня, она завопила:
— Любовь Васильевна! Как это понимать?!
Я чуть заем на облилась от неожиданности.
— Что вы так кричите под руку, Аврора Илларионовна? — удивилась я, — что случилось?
— Я вас еле нашла! Если бы не Ирина Александровна…
— Я точно её убью! — опять прошипела Рыбина.
— Мне что, по-вашему нельзя к подругам зайти чаю попить? — поморщилась я, — это запрещено? Или чему вы опять возмущаетесь?
— В вашей группе воровство! И только то, что мы находимся в чужой стране, и представляем нашу страну, не позволяет мне вызвать полицию!
— Что ещё за воровство? — всполошилась Сиюткина.
— Мой фен украли! — потрясая феном с ярко-алой ручкой, завопила Аврора Илларионовна. — А он, между прочим, импортный!
У меня сердце аж ёкнуло. Это же его я вчера видела в прихожей у Куща. Неужели он украл? А, с другой стороны, откуда он у Авроры Илларионовны, если я видела его у него в номере? Она что, к нему в комнату вломилась?
Эти вопросы вихрем пронеслись у меня в голове.
А вслух я сказала:
— Ничего не понимаю. Аврора Илларионовна, объясните нормально. Вы кого сейчас обвиняете?
— Кущ украл!
— Этого не может быть! — воскликнула Рыбина, — зачем Фёдору Степановичу ваш фен?! Вы его шевелюру видели? Там три волоска! Что там сушить?!