Баба Люба. Вернуть СССР 4
Шрифт:
— И поэтому надо знать все сроки. Если у них вину не докажут, то всё равно, пока до конца разберутся — мы ещё на неделю-две точно задержимся. А потом у Анжелики виза просроченная будет и всё, финиш! Придётся её тогда с собой забирать. И все наши планы рухнут, понимаете?!
— Да, я понимаю, — Валентина Викторовна глубоко задумалась, нервно сделала глоток чаю, и, наконец, приняв для себя решение, ответила, — в общем, доказательств там никаких нет.
— А почему же тогда их задержали? — удивилась я, а в душе так обрадовалась, что хотелось подскочить и
— Потому что Аврора Илларионовна заявила на них в полицию. Она утверждает, что подслушала их разговор, — опять понизила голос до шепота Валентина Викторовна, — дескать, они обсуждали, как щитами перекрыть трубу, по которой отходы поступают во вторичные отстойники…
— Ну и что? — не поняла я, — это разве запрещено?
— Что запрещено?
— Обсуждать вторичные отстойники в Америке? Есть такой закон разве?
— Да нет же! Они обсуждали эти отстойники, точнее, как их перекрыть, на станциях Оуквуд Бич и двадцать шестой Вод. И когда случился этот катаклизм, то всё рвануло именно на станциях Оуквуд Бич и двадцать шестой Вод! Теперь ты понимаешь?!
— Да ладно! — обалдела я. — Может, совпадение? Может, они телевизор смотрели, там сейчас в новостях всё это круглосуточно перечисляют?
— Я не знаю! — устало покачала головой Валентина Викторовна, — может, и совпадение. Хотя, я не особо в такие совпадения верю. Но там есть ещё один веский фактор…
— Какой? — моё сердце нехорошо ёкнуло.
— А такой! Фактор, что Комиссаров — слесарь-сантехник, а Кущ — учитель физики. То есть они в этом хорошо разбираются.
— Ну и что? Это ещё ничего не доказывает! — отмахнулась я, а у самой сердце вот-вот из груди выпрыгнет. — Думаю, что если бы они были балеринами, то Аврора Илларионовна заявила бы на них в полицию, что они так сильно топали пуантами, что труба на станциях Оуквуд Бич и двадцать шестой Вод не выдержала и лопнула…
Валентина Викторовна расхохоталась, а мне захотелось сходить к Ляховым и чем-нибудь пристукнуть подлую старуху. Но вслух я сказала:
— А что Арсений Борисович говорит?
— Ох, он так ругается, — вздохнула Валентина Викторовна и пожаловалась, — говорит, не надо было калиновскую делегацию сюда брать. Представляешь?
— А ничего, что финансирование на калиновскую делегацию выделили? А уж это они подсуетились и влезли! — рассердилась я.
— Ну, вот так он теперь считает, — пожала плечами Валентина Викторовна и сдержанно зевнула.
— Ладно, пойду я, — правильно истолковала посыл я, — вы устали, Валентина Викторовна. Если будут новости — вы мне сразу говорите! А то боюсь, придётся Анжелику с собой забирать, и наша с вами мечта о домике в деревне без чужих детей — останется просто мечтой.
Валентина Викторовна клятвенно обещала все новости мне сразу же сообщать, по-родственному.
— А когда вы опять к ним пойдёте? — на всякий случай спросила я её, уже у самой двери.
— Да завтра после завтрака сразу и придётся, — пожаловалась Валентина Викторовна, — хотела завтра сходить на местный рыночек. Там, говорят, хорошие трикотажные
— Так я завтра могу сходить и купить! — пообещала я, — а ещё лучше, давайте завтра после того, как вы вернетесь из участка, вместе сходим?
— Да! Давай лучше вместе! — обрадовалась Валентина Викторовна, — но ты меня дождись тогда, Люба. Потому что я скорее всего опоздаю. Мы же вместе с Арсением Борисовичем пойдём. А он такая копуша, ужас прямо… как начнёт свои вопросы задавать, то три часа без перерыва!
— А вас вдвоём туда разве пустят? — спросила я.
— Ну конечно! Он же от нашей делегации «Союза истинных христиан». А я — как переводчик. Нам вот и пропуск на двоих выдали.
Я распрощалась с «будущей свекровью» (глаза бы мои её не видели!) и прямиком отправилась к Пивоварову.
А тот уже меня не мог дождаться.
— Ты чего так долго! — Набросился он на меня прямо с порога, — Рассказывай!
— Долго её ждала, — ответила я и пересказала весь разговор.
— На двоих, говоришь, пропуск выдали? — обрадованно заинтересовался Пивоваров, — это же просто отлично, Люба! Просто за-ме-ча-тель-но!
— И что здесь отличного? — не поняла я. — Что наши парни в тюрьме сидят?
— Замечательно то, что Арсений и Валентина вдвоём туда пойдут! — повторил юрист.
— Ничего не поняла! — рассердилась я (устала как собака, да ещё и переволновалась, а этот тайны на ровном месте разводит!).
— Смотри, Люба, — начал объяснять мне Пивоваров, — обычно они в таких пропусках просто пишут «на 2 персоны», без указания ФИО. Понимаешь?
— Угу, — кажется, я начала немного понимать, но всё равно не догоняла, к чему он клонит, — И что?
— А то! — припечатал Пивоваров, — что вместо Арсения завтра туда пойдёшь ты! С парнями перекинуться двумя словами надо и предложить им план по спасению.
— Я-а-а-а? — я так удивилась от того, что пойду я, что даже не спросила, что за план придумал Пивоваров.
— Ну, а кто, я, что ли? — поморщился тот.
— Ну да, — кивнула я, — вы же юрист.
— Вот поэтому! — многозначительно поднял вверх указательный палец Пивоваров, — если засыпешься ты, Люба, и тебя тоже повяжут, то я должен оставаться на свободе, чтобы потом вас оттуда вытащить! А если пойду я и там останусь, то ты тут сама ничего не сделаешь. Понимаешь?
Я понимала. Но перспектива засыпаться и попасть в тюрьму, пусть и американскую, меня, мягко говоря, не вдохновляла.
А Пивоваров между тем продолжал развивать мысль:
— Итак, Люба, план такой! Слушай сюда!
Я слушала. И чем больше слушала, тем больше офигевала. План у Пивоварова был действительно очень простой. Пункт один: нужно было чем-то притравить Арсения Борисовича, чтобы он, конечно же, не умер, но, чтобы завтра идти никуда не смог. Пункт два: вместо него пойду я, как лидер калиновской делегации. Пункт три: мне нужно будет пронести в тюрьму записку и тайно передать её Кущу. Можно и Комиссарову, но лучше Кущу.