Баба Люба. Вернуть СССР 4
Шрифт:
— Так куда идём, Любовь Васильевна, — задал всё тот же вопрос Пивоваров, и все машинально взглянули на дверь — но никто не стучал и не пришел скандалить.
— Вот! — сказала я и вытащила проспект, который свиснула в дежурке, пока была в полицейском участке, и продемонстрировала всем. — «Проспект-парк, жемчужина Бруклина».
— Ого! — присвистнул Комиссаров.
— А что там? — заинтересовалась Сиюткина, — там водоёмы есть?
— Слушайте! — я стала переводить, — «Проспект-парк — это самая красивая жемчужина
— Во! Водные пути есть, значит. Нам подходит! — одобрил Пивоваров и посмотрел на Сиюткину, — или там какие-то особенные водные пути должны быть? Может, с волнами?
— Нет, нет! — отмахнулась та, — водоёмы можно любые, даже болотце, они нужны для лучшего оплодотворения…
В общем, мы вышли из здания гостиного дома и направились к парку. В этот раз нам явно повезло и все были отвлечены приходом американцев, поэтому выскользнуть удалось без лишних свидетелей.
На всякий случай я оставила в комнате записку для Анжелики, что мы ненадолго сходим в приют для собак, и чтобы она не волновалась.
У меня была с собой карта, так что, немного поплутав, мы добрались к нужному парку.
Я, правда, немного волновалась: кто его знает, может, они к вечеру закрываются или билеты стоят дорого? Денег тратить не хотелось бы. Хотя, на всякий случай, у меня был запасной вариант — лесопарковая зона, которую я видела из окна автобуса, когда мы ехали на рынок. Но, во-первых, там я не увидела водоёмов, а во-вторых, ехать далеко и денег жаль.
Однако, к моему счастью, вход в парк был бесплатным, и он не закрывался.
— Осторожнее, — Комиссаров первым перепрыгнул неширокий ручей и подал руку поочередно всем нам, включая Пивоварова. — Сюда!
По парку мы бродили около часа. Потому что Сиюткиной то почва не нравилась, то фитогенное поле было не такое, то какое-то алелопатическое влияние ближайших деревьев. В общем, она постоянно ворчала и отвергала самые, на наш взгляд, хорошие варианты:
— Нет, здесь не подходит! — скептически отмахивалась она на предложение Пивоварова, — ну сами же гляньте, какой здесь дренаж плохой! Ещё, не дай бог, прикорневая гниль начнётся!
— Тогда здесь, — нашел уютную тенистую полянку Комиссаров.
— Вы разве не видите, Ефим Фомич?! Здесь же вокруг плотные заросли папоротников! Категорически нет! Он же будет глушить подрост! Давайте не будем так рисковать!
В общем, находились мы знатно.
Но наконец, Сиюткина выбрала узкий овраг. Как по мне — предыдущая полянка была гораздо лучше. Поуютней (а, может быть, мне так казалось, что я немного промочила тапочки и сейчас хотела домой, в койку). Но старая бывалая агрономша упёрлась, мол, здесь и гумуса достаточно и ещё какой-то фигни (я забыла, там такое зубодробильное название, что ужас). Ну ладно, ей виднее.
Я уже надеялась, что она быстренько рассеет свои семена и выпустит здесь всех долгоносиков, но увы, мои надежды не оправдались:
— Да вы что! Нельзя все яйца
— Но долгоносиков же мы всех тут выпустим? — с затаённой надеждой буркнул Пивоваров, который тоже явно утомился.
— Да вы что! Здесь же для минирующей моли естественных врагов полно! Мы её на водоразделе должны выпустить. А здесь только златку, но не в овраге, а повыше, на склоне. Видите, вооон там ясени растут? Прекрасная кормовая база. И водоём совсем рядом.
Пивоваров страдальчески вздохнул, златку он уже явно начал тихо ненавидеть.
А потом мы пошли искать новую кормовую базу для других каких-то долгоносиков, итить их!
— Не может со своими долгоносиками расстаться, — хмыкнул Комиссаров, глядя, как пожилая Сиюткина, словно адская гончая, резво носится промеж всяких оврагов и практически обнюхивает каждую кочку.
— Если бы мы также тщательно выбирали места для выращивания овощей и хлеба, Советский союз никогда и не распался бы, — со вздохом прокомментировал Пивоваров.
Наконец, мы сделали это! Все долгоносики получили новое жилище с правильной кормовой базой, а все семена сорняков — именно те места, где ничто им не будет мешать расти и активно колоситься.
Теперь оставалось ждать.
— Ща как попрёт! — подытожил наше мероприятие Комиссаров.
И мы, счастливые, отправились домой.
По дороге Пивоваров меня тихо спросил:
— А зачем мы Комиссарова с собой брали?
— Во-первых, он самый молодой среди нас четверых, — ответила я, — а, во-вторых, вдруг там были бы какие-то коммуникации, система полива или ещё что-нибудь эдакое. Личный слесарь под рукой — половина всех проблем, считай, снята.
— Понятно, — уважительно кивнул Пивоваров.
Эх, в этот момент я даже не знала, насколько я была права.
Когда мы ещё только подходили к зданию гостиного дома, я уже поняла, что что-то там произошло.
— Что случилось? — нахмурился Пивоваров.
— Может, собрание какое-то? — прищурившись, попыталась присмотреться Сиюткина.
— Да вроде не должно, нас бы предупредили, — сказала я, всматриваясь за ажурные ворота.
— Там наши, — сказал Пивоваров, достав из нагрудного кармана вторые очки, — вроде разговаривают.
И правда, во дворе переругивались Рыбина и Белоконь. Причём, к моему удивлению, извечные соперницы, сейчас они были заодно, выступали, как говорится, единым фронтом, плечом к плечу. А ругались они с Авророй Илларионовной.
— Кто бы сомневался, — проворчал Пивоваров. Вредная и деятельная старуха успела уже всех достать до печёнок.
Когда мы подошли поближе, стало понятно: в общем, в комнате, которую занимала семья Ляховых, прорвало коммуникацию. И сейчас находиться там было невозможно. Что делать, Аврора Илларионовна не знала, так как её зять вместе с дочерью уже давно ушли в магазин, и до сих пор не вернулись. Благообразный вместе с американцами и остальными членами из областной общины отправились к Дом молитв проверить что-то там к завтрашней проповеди, а наши помогать ей отказывались наотрез.