Багульник
Шрифт:
– Немножко...
Она встала, подошла к окну, отодвинула занавеску. Неяркий красноватый свет керосиновой лампы мгновенно растворился в голубом лунном сиянии, наполнившем комнату.
– Вы только посмотрите, что на улице делается!
– воскликнула она и потянулась, чтобы открыть форточку. Струя морозного воздуха ударила в лицо. Ольга быстро повернулась спиной к окну и минуту стояла, стройная, в простеньком платье, плотно облегавшем ее точеную фигурку, придерживая рукой волосы, чтобы они не падали
– Честное слово, грех сидеть в такой вечер дома, пойдемте гулять.
Над притихшим, безмолвным лесом до самого горизонта стояло чистое, в крупных дрожащих звездах небо. Мороз хотя и был крепкий, но в прозрачном воздухе не чувствовалось обжигающего холода. Порывами дул слабый ветер, он сквозил в ветках деревьев, сметая с них не успевший слежаться снег.
Юрий держал Ольгу под руку, смотрел сбоку на ее побелевшие от инея ресницы, на раскрасневшееся лицо и молчал. Когда они подошли к высокому обрыву, где сбегала на лед реки узкая тропинка, Юрий спросил:
– Дальше пойдем?
– Конечно, на тот берег... если не устали...
– Что вы, Ольга Игнатьевна! Было бы с чего уставать! Недавно мне пришлось ночью отмахать по тайге километров десять, а ночь выдалась метельная, темная, просеки не видать...
– Молодец, значит совсем уже здоров, - похвалила она, прижавшись к нему плечом.
Он подумал, что ей холодно, остановился и слегка обнял ее.
– Озябли?
– Немножко.
– Тогда вернемся?
Она отрицательно мотнула головой.
– У вас на ресницах сосульки...
– Неужели?
– стянув зубами варежку, она хотела вытереть глаза, но Юрий опередил: приблизил к себе ее лицо и робко, неумело поцеловал сперва в один глаз, потом в другой.
Она слегка оттолкнула его и побежала к лесистому берегу, усеянному лунными бликами, и вдруг поскользнулась и упала.
– Ушиблись?
– закричал Юрий и кинулся к ней, помог подняться.
– Чуть-чуть...
– сказала она смеясь и посмотрела на него блестящими глазами.
– Не надо было убегать...
– Больше не буду...
Юрий тяжело перевел дыхание.
– Я, Ольга Игнатьевна, люблю вас...
Она не ответила.
– А вы?..
– Когда-нибудь скажу, - произнесла она тихо.
– Когда?
– Вернетесь с ясеневого, может быть, тогда, - уклончиво сказала Ольга и спрятала у него на груди под полушубком руки.
– А вы, Юрий Савельевич, могли и опоздать...
Он не понял.
– Ведь меня приезжали сватать.
Лицо его выразило испуг, который Ольга не заметила.
– Это вы серьезно?
– тревожным голосом спросил он.
– Серьезно, приезжали и очень дорогой тэ хотели внести, но у меня не оказалось старшего брата...
– Простите, но это бред какой-то, - резко сказал Юрий.
– Что это за тэ и при чем
И Ольга рассказала о приезде Уланки.
– Это дикость какая-то, честное слово!
– почти со злостью произнес он и уже более спокойно, точно решил испытать ее, добавил: - Что же вас заставило отказаться от такого дорогого калыма? Есть ли на свете женщина, которая устояла бы перед таким богатством!
– Я еще потребовала от Уланки чугунный котел, копья и... оморочку...
– и разразилась таким громким смехом, что он повторился эхом за деревьями.
Он понял, что она шутит, и не поверил, что все, о чем она говорила, было на самом деле.
– Все-таки я устояла, - сквозь смех произнесла она.
– И сказала Уланке, что люблю другого...
– Вот и молодец, - сказал он и неожиданно для Ольги привлек ее к себе и стал целовать.
– Вот и молодец, спасибо вам...
– С чего это вы решили, что я имела в виду именно вас, Юрий Савельевич?
– слегка отстраняясь, спросила она.
Он с таким испугом посмотрел ей в глаза, что Ольге стало жаль его. Она крепко взяла его под руку, склонила голову ему на плечо, и они, не торопясь, молча, чувствуя, что в словах уже нет никакой нужды, пошли обратно.
Когда они подошли к больнице, Полозов хотел проститься, но Ольга задержала его.
– Торопитесь?
– Уже третий час ночи, - сказал он, - слишком поздно стучаться к лесничему неудобно.
– Пошли ко мне, будем чаевничать по-орочски, долго, до самого рассвета.
В шестом часу утра, когда они еще сидели за столом, раздался телефонный звонок. Ольга побежала в дежурку.
Юрий слышал, как она говорила:
– Хорошо, Егор Ильич. Срочно выезжаю. Да, в больнице сейчас тихо. Что вы, Егор Ильич, какие у меня долгие сборы? А что у ребенка? Ах, неизвестно? Просто в тяжелом состоянии? Понятно, на месте узнаю. Всего хорошего.
Она вернулась и объявила:
– Я срочно еду в Вербное.
– Как же вы думаете добраться до Вербного? Я эту дорогу знаю. Там встретится несколько таежных речек, которые и в лютую стужу плохо промерзают. Так что на собаках не проедете. Лучше всего на лошадях. А есть у вас в больнице лошади?
– Все есть - и собачки, и лошади. А наш Евлампий Петрович с закрытыми глазами везде проедет. Ему каждый кустик в тайге знаком.
Когда Евлампий Петрович пришел сообщить, что лошади оседланы, Юрий спросил:
– Как вы думаете добраться до Вербного?
– Конецьно тайгой, как зе инаце.
– А речки в тайге еще не тронулись?
– Которые тронулись, а которые, однако, нет!
– разъяснил ороч и, видимо заметив волнение Полозова, добавил: - Ницего, мы осторозьненько!
– Очень прошу вас, дорогой, следите получше за доктором.