Багульник
Шрифт:
– Ведь было время, когда вы в гораздо худших условиях одна справлялись. Конечно, справлюсь!
– Тогда работы было в три раза меньше, а нынче ведь у нас целый район!
– Справлюсь, можете со спокойной душой ехать. Теперь у нас в больнице не одна Фрося, но и Катя Щеглова.
– Да, Катюша молодец, способная девушка, - оживилась Ольга.
– Она ведь мечтает стать врачом.
– Что, Катя - приемная дочь Щегловых?
– Да, она сиротка из рода Бяпалинка. Отец ее утонул в море, мать умерла от сердечного приступа. Сергей Терентьевич привез ее из Онгохты, удочерил.
– И, посмотрев
– Ничего, пришлют оборудование для новой больницы, я распоряжусь им наилучшим образом. Буду вам часто и подробно писать.
– Спасибо, Алексей Константинович! Ну а теперь идите спать, а я позанимаюсь.
2
Еще месяц назад, когда Ургалова пришла к Щеглову с полным списком медицинского оборудования для новой больницы, Сергей Терентьевич даже не стал просматривать его. Потеребив по обыкновению свои черные кустистые брови, он перевел глаза на настольный календарь, перелистал назад несколько листков и, найдя нужную запись, сказал:
– Ага! Вот оно!
– и весело, с хитрецой улыбнулся.
Ольга полюбопытствовала:
– Что-нибудь интересное?
– Сейчас выясним!
– и снял телефонную трубку.
– Валя, это я говорю. Дай, родная, Турнин, Пименова.
– И через минуту: - Егор Ильич, привет, брат, привет! Ну, как вы там без меня поживаете? Скучаете? Вот видишь, не хотел поехать со мной в Агур. Нет-нет, должность вакантная. Слушай, Егор Ильич, по старой дружбе, уступи нам путевочку в Институт усовершенствования врачей. Нет, ты ее мне перешли, а я в городе согласую. Да, еду на пленум. Поговоришь с Шейкиным? Когда узнает, что Щеглов просит, сразу откажет, подумает, что подвох! Ведь он ревнив, как молодой жених. Ну, конечно, для Ольги Игнатьевны. Ведь она у меня, скажу по секрету, кандидатскую пишет. Ага, заело! В районной больнице - да кандидат медицинских наук!
– Ну как не стыдно, Сергей Терентьевич!
– обиженно прошептала Ольга, делая ему энергичные знаки руками, чтобы он не смел так говорить.
Но Щеглов, глядя на Ольгу, улыбался.
– Доживем, милый Егор Ильич, когда в наших глубинках будут работать и кандидаты, и доктора, и профессора. Доживем, чего там! Я, например, собираюсь! Ну как, договорились? Ладно, в городе согласую, не волнуйся. Ну, а на изюбра сходим с тобой? Лицензию? Достану! Одного изюбра нам на двоих хватит? Вот вернусь с пленума и поохотимся! Компания подберется. Доктор Берестов. А тот, что недавно приехал к нам. Охотник отменный, не хуже любого ороча. Ну, бывай, Егор Ильич!
– он положил трубку, встал из-за стола, подошел к Ольге.
– Считайте, доктор, порядок!
– Но тут же, перехватив ее удивленный, немного даже испуганный взгляд, спросил: - Вы что, Ургалова?
– И откуда вы узнали, что у Пименова путевка в ГИДУВ?
– Чисто случайно!
– и не стал объяснять.
– Что, старается моя дочурка?
– Старается Катюша. Уже ездит по участку, делает перевязки, уколы.
– Ну, спасибо вам, Ольга Игнатьевна. Может быть, со временем из нее тоже выйдет врач. Годика два еще поработает у вас, а потом пускай едет в город. Я слышал, что для наших
– Кажется, открыто. Надо у доктора Берестова спросить.
Засовывая записки, которые принесла Ольга Игнатьевна, в портфель, Щеглов бегло спросил:
– Значит, все учли?
– Даже с походом!
– засмеялась Ольга.
– Специально ездила к Аркадию Осиповичу, показывала ему.
– Ну, раз старик смотрел, будем считать - порядок!
Однако при всей своей упрямой настойчивости секретарю райкома не удалось перехватить путевку в Институт усовершенствования. Заведующий облздравом (и с этим согласились в обкоме партии) заявил, что Ургаловой еще не обязательно усовершенствоваться. Пусть едет в отпуск и улаживает вопрос с диссертацией. Есть врачи, которые по пятнадцать лет в таких глубинках живут, что света белого не видят. И тут же распорядился, чтобы путевку переслали в Чумикан некоему Елисееву.
Все это Сергей Терентьевич Щеглов рассказал Ольге по возвращении из города, но, видя, что она ничуть не обижена, добавил:
– Так что поезжайте в отпуск. Что у вас еще?
– Как с медицинским оборудованием?
– Уже отгрузили рентгенокабинет. Обещали, как вы и просили, полный комплект хирургических инструментов. Прибор для электрокардиограмм. Да, и врача-гинеколога скоро пришлют. Едут молодые из вашего Ленинграда...
– Ну и молодец же вы, Сергей Терентьевич!
– радостно воскликнула Ольга.
– А то я писала-писала, и никакого толку.
Он вскинул на Ольгу веселые глаза:
– Писали, говорите?
– и тут же ответил: - А они ваши бумажки аккуратно к делу подшивали! Я на них, знаете, верхом сел и не спешился, пока все не получил. Ясно?
– И, сбавив тон, спросил: - Не знаете, почему у меня иногда швы побаливают?
– Это бывает, Сергей Терентьевич, от перемены погоды, или какую-нибудь тяжесть подняли...
– Поднимать ничего не поднимал, а погода верно в городе резко менялась.
– Прилягте на диван, я сейчас посмотрю, что у вас, - сказала она.
Щеглов растерянно заморгал и не двинулся с места.
– Ну прилягте же, товарищ секретарь!
– с серьезной улыбкой повторила Ольга.
– Что это вы, на самом деле? Прямо тут же, в рабочем кабинете?
– Так ведь на одну минуточку.
Щеглов приоткрыл дверь, крикнул секретарше:
– Груня, если кто дожидается меня, скажи, что я на прямом проводе с высоким начальством!
Щеглов отвернулся к стене, стал торопливо расстегивать ремень на брюках и, придерживая их руками, смущенно попятился к дивану. Ольга быстро своими тонкими, чувствительными пальцами пропальпировала Щеглову живот, ощупала шов, по привычке похлопала ладошкой:
– Можете одеваться - чудесный, мягкий живот...
– А помните, во время операции у меня нашли какие-то спайки. Может быть, от них-то и больно?
– Помню, помню, холецистит. Поменьше курите и не ешьте жирного и соленого.
– Жирного-то я, доктор, не ем. А вот без кеты-колодки не могу. Ведь таежник я! Может, вы мне и выпить запретите, а?
– спросил он, отворачиваясь от Ольги и приводя себя в порядок.
– Немного можно, но только водку или спирт, а разные там крепленые вина забудьте!