Балаустион
Шрифт:
Пирр окинул взглядом толпу спартиатов, встретился глазами со стоявшим в первом ряду стратегом Никомахом, прищурился на выглядывавших из-за спины стратега Лиха и Аркесила и отвечал:
– Да, желаю.
Оживление, ропот, вздохи облегчения за спиной.
– Я, Пирр, сын Павсания из рода Эврипонтидов, заявляю, что не покину без дозволения властей своего дома, не постараюсь бежать из города и избежать суда. В должный день я предстану перед правосудием и приму приговор, каким бы он ни был, с присущим гражданину смирением. Клянусь в этом честью рода и именем Зевса, великого властителя богов.
– Не
Пирр сжал кулаки и опустил глаза, чтобы скрыть обуревавший его гнев. «Спутники» в ярости кусали губы. Аркесил держал за плечи рвавшегося к кому-то Лиха.
Геронт Клеомброт сделал вид, что ничего не слышал.
– Я наделен полномочиями принять у тебя эту клятву, Пирр Эврипонтид и я ее принимаю, – кивнул он. – И, ввиду серьезности предъявленных тебе обвинений, государь Эвдамид повелел одному из гиппагретов славного отряда Трехсот находиться при тебе днем и ночью, дабы проследить за исполнением данной клятвы.
Это было страшным оскорблением – этим решением Эвдамид демонстрировал, что клятва царевича-Эврипонтида не стоит и ломаного обола. Пирр сильно побледнел и оглянулся на Гермогена. Тот, положив ему руку на плечо, что-то вполголоса произнес.
– Так значит, царю Эвдамиду недостаточно моего слова, произнесенного перед полусотней свидетелей? – сквозь зубы выдохнул Пирр.
– Согласен ли ты, Пирр Эврипонтид, принять этого человека в свой дом и ни словом, ни делом не препятствовать ему исполнять долг? – геронт проигнорировал вопрос.
Из толпы шагнула огромная фигура гиппагрета Иамида и застыла рядом с геронтом. Макушкой Клеомброт едва доставал номаргу до плеча. На лице Иамида застыла каменная отрешенность.
Галиарт почувствовал, как по плечам зябко пробежали неприятные мурашки. Проклятые Агиады решили не оставить Пирру ни шанса. Если согласиться принять Иамида в качестве стража, он будет слышать каждое слово, что прозвучит в доме Эврипонтидов, знать все их планы. Когда-то Иамид был верен Эврипонтидам, но теперь, когда он уверен в том, что Пирр убил отца, не сделает ли гиппагрет чего угодно, лишь бы не позволить царевичу спастись? Наверняка Эвдамид приказал ему доносить обо всем, что будет происходить в стане неприятелей, намереваясь с помощью этого троянского коня пресечь все действия, что будут предприниматься Эврипонтидами и их сторонниками. А в случае, если ситуация обострится… какие приказания отданы гиппагрету на этот счет? Галиарт хмуро оглядел широченные плечи, выпуклый холм груди и выглядывающую из-под плаща чудовищно мускулистую руку номарга. Мд-а-а, в случае чего с ним будет непросто справиться, разве что напасть врасплох. Или во сне. Но и тогда нужно бить сразу насмерть, не давая гиганту придти в себя. Должно произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы решиться на такое. Хотя если Пирр прикажет… Но ведь царевич только что поклялся, что не станет пытаться бежать…
С другой стороны, для Эврипонтида отказаться принять Иамида значит пойти в тюрьму. В узилище Агиадов, о котором ходит почти столько же мрачных слухов, как и о подвалах эфора Гиперида. Кто знает, что может произойти с Пирром в темнице? В любом случае, люди Леотихида позаботятся,
Нет, пусть уж лучше в особняке тетки Ариты шпионом и палачом сидит громила Иамид!
Галиарт настороженно посмотрел на царевича, со страхом ожидая, что тот вспылит и из гордости предпочтет тюрьму. Однако, хвала богам, Гермогену, с неохотой пропущенному номаргами, удалось убедить Пирра смириться и унять гнев.
– Я согласен, – после невыносимо долгой паузы бросил, наконец, царевич. – Пусть гиппагрет будет гостем моего дома. Мне, как наследнику Эврипонтидов, положена стража из номаргов. Я намереваюсь забрать у Эвдамида половину отряда Трехсот, так почему бы не начать с Иамида?
Дерзкие слова царевича вызвали в толпе недовольный гул. Послышались проклятия и угрозы. Много меньше было голосов подбадривающих и восхищенных.
– Пусть будет так, – геронт слегка кивнул подбородком. Иамид сделал знак окружавшим Пирра номаргам, и они расступились.
– Господин геронт?
Клеомброт, уже собравшийся отойти, повернулся.
– Я хочу, чтобы с меня сняли цепи, – громко произнес Пирр. – Трусливые критяне одели их на меня, но Спарта – город мужей. И я буду править этим городом, так что негоже народу смотреть на позор того, кто будет их царем.
– Тебя ждет суд, юноша, – строго сказал геронт. – Не тебе, обвиняемому в страшном злодеянии, просить о поблажках.
– Но пока обвинение не доказано, я невиновен, не так ли? И зачем эти цепи? Или государь Эвдамид полагает, что лохага номаргов недостаточно, чтобы удержать меня от побега?
– Погляди на этот меч, негодяй, – прохрипел гиппагрет, демонстрируя Пирру громадную тяжелую махайру. – Только подумай о бегстве, и я разрублю тебя, как кролика.
– Разруби сначала вот это, – оскалился царевич, поднимая сжатые в кулаки руки с натянутой между ними дрожащей цепью.
Хищно прянув вперед, Иамид взмахнул махайрой. Тяжелый клинок блеснул, словно луч солнца, и два конца разрезанной цепи разлетелись в противоположные стороны, закачались, нервно звякая, на разведенных руках Эврипонтида. Галиарт сделал над собой усилие, чтобы удержать на месте грозящую отвалиться нижнюю челюсть. Теперь он не желал нападать на Иамида даже во сне. Великие боги! – перерубить железную цепь мечом!
Пирр, если и был поражен, умело скрыл это.
– Теперь я тебе верю – насчет кролика, – буркнул он. – Но мне, право, больше сгодится кузнец, чем мясник.
Тут из толпы вырвался Лих, за ним на деревянной ноге ковылял Аркесил, но обоих обогнал проворный, как рысь, Орест – уменьшенная копия старшего брата. Пирр по очереди заключил их в объятия, лязгнув по плечам обрывками цепи. Увидев, что Эврипонтид шарит глазами, как будто ожидал увидеть еще кого-то, Лих буркнул:
– Дома он, командир, твой Львенок. Едва уговорили его остаться в Спарте – совсем страх потерял, как будто его не номарги ищут, а девки трактирные.
Пирр молча кивнул, а Галиарт подумал – каким образом Леонтиску удастся скрываться от номаргов в доме у Эврипонтидов, если там поселится один из Трехсот?