Балканы
Шрифт:
Несколько часов назад он хромал на одну ногу, но сейчас выглядит здоровым и свежим. Хромата прошла, а сам генерал улыбался и быстро экипировался. Генеральскую фуражку он протянул Велинковичу, который стоял как вкопанный.
— Генерал, вы уверены в себе? Насколько давно вы летали? — спросил я.
— Где-то неделю назад… будет три месяца, — посмеялся Радич.
Шутки ему всё! Но если Радич действительно опытный пилот, то это лучше, чем пускать не подготовленного Велинковича.
Лейтенант стоял
— Лейтенант, для вас у меня есть отдельное задание, — сказал Радич и Велинкович вытянулся, готовясь слушать указание главкома ВВС Сербии.
— Слушаю вас.
— Фуражку приберегите. У меня другой нет! — улыбнулся генерал, похлопав Велинковича по плечу. — Ваше время придёт. До встречи, сынок.
Пожалуй, со стороны генерала такой поступок тянет на 10 баллов благородства.
Предович посмотрел на часы и скомандовал разойтись по самолётам. Несколько минут спустя наша группа из пяти МиГ-29 поднялась в ночное небо Сербии.
Ночная посадка в Нише прошла штатно. Нас быстро отбуксировали в ангары и началось долгое ожидание команды на вылет. И это самое тяжёлое в нашей работе.
Место ожидания определили прям рядом с самолётами. Тут же нам был организован и чай, и печеньки. А за досуг отвечал Боян Радич.
В свободной части ангара, прям среди ящиков с запасным имуществом, он организовал небольшой кружок для беседы. Здесь, среди запахов технических жидкостей, керосина и травяного чая, генерал делился воспоминаниями с подчинёнными.
Собрав вокруг себя лётчиков и техников, он рассказывал интересные истории из детства и молодости. Особенно много он посвятил воспоминаниям фронтовых годов. Ребёнком он видел немецкую оккупацию и то, как Белград был освобождён советскими солдатами.
— Никаких званий и должностей. Простой человеческий разговор, — подошёл ко мне со спины Гаврюк.
Лётчики МиГ-21, перелетевшие ранее, тоже находились в готовности. Я стоял чуть в стороне от импровизированного собрания, но прекрасно слышал, как маленькому Радичу удалось однажды организовать диверсию фашистам-хорватам.
— А что тебя удивляет? Сербы такие же, как и мы — славяне. Доброта и душевность у нас в генетическом коде.
— Почему тогда мы забыли нашу веру? — спросил Валера.
Странно это слышать от бывшего коммуниста. В Союзе действительно к религии было не самое хорошее отношение. Тем удивительнее выглядит Югославия. Страна соцлагеря с религией шла рука об руку. Отсюда и приверженность сербов к вере в Бога.
— Никто её не забывал. К ней просто нужно вернуться, и всё будет хорошо. Ты так говоришь, будто бы был всю жизнь верующим человеком?
— Раньше — нет. Но сейчас жалею. В вере моё спасение.
И
Генерал медленно поднялся с ящика и отряхнулся.
— А в следующий раз расскажу, как я встретил маршала Тито и чуть его не испачкал. По местам! — громко объявил генерал.
По бетонному полу затопали десятки техников. Самолёты принялись выкатывать из ангара на морозный воздух. Лётный состав быстро поправлял снаряжение и уточнял последние данные по задачам.
На большом столе у стойки с инструментами в ангаре, Синиша Предович разложил карту и указал на районы работ американцев.
— Предположение было верным. Основная часть авиации сосредоточена в районе «каблука» Апеннинского полуострова, — указал он на пролив, соединяющий Ионическое и Адриатическое моря.
— Выполняют дозаправку? — спросил я.
— Да. Пространство контролирует один АВАКС. Высота работы 8700–9300. Удары по территории Косово и Черногории уже нанесли. Масштаб разрушений пока оценить сложно, но били с целью освобождать дорогу пехоте. Вторжение скоро может начаться.
В голове почему-то сразу появились сомнения, что войска из Советского Союза успеют перебросить. Так что разговор с Виталиком несколько часов назад был пророческим.
— Звено 21х под номером один взлетает по команде с Батайницы. У них возможностей больше, — сказал генерал, указав сербскому командиру «весёлых».
Выходит, что у нашей группы забирают одно звено и перенаправляют на другое направление.
— Первыми идут 29е. Следом второе звено 21х. Третье звено вылетает из Слатины в расчётное время. Вопросы? — спросил Радич, но все промолчали. — Работаем!
Выйдя на холодный воздух, я трусцой побежал к самолёту. Мой «гадкий утёнок» стоял недалеко от одного из звеньев МиГ-21. Когда я проходил мимо одного из самолётов, заметил, как настраивает на работу напарника Валера.
— Держишься за мной. Не отстаёшь. Скоро рассвет и тебе будет проще, понял? — объяснял он парню.
— Да. Как мы с вами и отрабатывали, — кивнул сербский лётчик.
— И помни, если что-то не так с самолётом, сразу доклад и выходи из боя. Ты стране нужен живой, уяснил?
Парень кивнул, но напряжение с его лица так и не ушло.
— Держи. Мой бывший техник без конфеты в полёт не отпускал. Только после посадки съешь, — протянул Валера парню карамель.
В этот момент Гаврюк меня заметил, стоящего у конуса воздухозаборника. Он достал из кармана ещё одну конфету и бросил мне. Поймав её свободной рукой, я посмотрел на неё и обнаружил знакомое название сладости.
— «Дубок», — прошептал я.
Та же конфета, которую всегда мне давал Елисеевич. Не отпускал в полёт без неё.