Баллада о Звездной Республике - II
Шрифт:
В кабинете Валеева повисло молчание.
— Ну-у-у… — протянул в конце концов голографический Петровский. — Учитывая, что вы, Мартынов, сами-то продукт пространственно-временной аномалии, идеи у вас рождаются про то же самое. Дырочная телепортация и вправду существует… в теории. Это выбрасывание объекта за пределы нашей Вселенной. Создать установку, основанную на этом принципе, до сих пор не удавалось. Однако, она может быть создана кем-то в другом месте или в другом времени. Больше ничего сказать не могу.
Мартынов промолчал.
— Ладно, переходим к практическим выводам, — подвел итоги Сибирцев. —
— Да!
— Тогда выполняйте.
Голограмма капитана попрощалась и угасла. Начальник исследовательской части тоже растворился в воздухе. Остальные офицеры просто разошлись.
Поздним вечером по корабельному времени Женька активировала браслет. Виртуальный планшет повис в воздухе. Она коснулась его, вызывая на связь Ингусю.
— Ну и чего тебе? — спросила сонная подруга.
— Поговорить хочу. Грустно мне что-то.
— Ты слишком серьезная, потому сильно устаешь. Расслабься — замути с кем-нибудь роман. Раз с Артурчиком не вышло, замути с доппельгангером. Ты ему очень нравишься, этого дурак не заметит.
— Мне грустно не из-за Андрея.
— Тогда почему?
— Я тут подумала — что, если супервирина Агнис сказала правду… Получается, на Земле остались люди, которые сделали те наниты, которые убили Роберта Павловича. Они сделают их снова и будут мстить, а мы про это даже не узнаем, и ничем не поможем, пока не будет поздно. Капсула с письмо долетит лет через двенадцать.
— Эх… — только и сказала Ингуся. — Как я тебя понимаю… Только и ты пойми, милочка, есть вещи, которые не изменить. У тебя на Земле мама и брат, ну так и у меня родители. Ладно, приемные родители, ну и что? Других все равно нет. Думаешь, мне их не жалко? Очень жалко из, и остальных жалко тоже. В конце концов, я же супервирина, меня сделали, чтобы защищать человечество. Мальчики и шмотки — это одно, а миссия — совсем другое. Если понадобится — буду защищать. Если вдруг умру — ну, судьба такая.
Женька смутилась, жизнь Ингуси вдруг обернулась вдруг иной стороной.
— Ты не умрешь, ты у нас почти бессмертная. Только скажи, что теперь делать?
— В том-то и дело, что пока — ничего. Иногда сделать ничего нельзя, с этим нужно смириться и ждать. Ты хорошо летаешь, ну и летай — экспедиции будет польза. Главное, не паникуй. На Земле остались другие люди, такие, как дядя Саша, если что, они справятся. А если не справятся — мы поможем, как только вернемся. Ты меня поняла?
— Да.
— Ну, вот и славно, а теперь давай спать. Завтра будет новый день.
Вечеров вышел из кабинета Валеева, миновал вырубленный в камне коридор, выбрался наружу и стащил очки. Иллюзия сумерек исчезла и превратилась в истинное, позднее утро Верума. Поселок жил своей, теперь уже тревожной жизнью. Мимо прошагал
На лицо упала капля, за ней вторая, заморосил мелкий дождик. Вечеров обошел по периметру часть долины, присел на выступ камня, подставил под дождь лицо. «Голова горит, а так лучше… Фильтр в маске вот только отсыреет, — равнодушно подумал он. — Ну да ладно, ничего, потом заменю…»
Он так и сидел, полуприкрыв глаза и ни о чем не думая, пока внезапно не наступили сумерки. «Что это, почему?». Он вернул маску на лицо, но ничего не изменилось. Перед глазами колыхалась мутная мгла, потом она приобрела кровавый оттенок. Вечерова знобило, ослабевшие мускулы скрутила боль, Он попытался встать, но лишь свалился набок. Хотел позвать на помощь, но воздух словно густым и не проходил сквозь в легкие. А потом пришел мрак и Вечеров потерял сознание.
О внезапной болезни специалиста по безопасности главному врачу «Алконоста» Корниенко доложил по связи его заместитель на грунте Алакаев.
— Я окулист, по моей части у него — поражение сосудов глаз. Инфекционисты говорят — ничего не обнаружено. Ни известных нам вирусов, ни опасных бактерий, ни паразитов, все чисто.
— Камил Гасанович,чудес этом мире не бывает. Заболевание у вчера здорового человека после контакта с неизученной биотой — это инфекция. Сам Вечеров что говорит?
— Ничего, он без сознания. Мартынов, его напарник, говорит, что была мелкая травма руки. Обработали по обычному протоколу.
— Вот с этого и следует начинать. проверяйте, чем он мог заразиться. Скорее всего, неизвестный нам возбудитель. У людей Петровского есть фрагмент мумии. Заберите и поищите в нем.
Алакаев отключил канал связи. Корниенко, сдав дежурство, ушел к себе в каюту. «Вот и началось то, о чем я предупреждал, — думал он, рассматривая ячеистый потолок каюты. — Земных возбудителей тут нет. Местные пока не изучены. Конечно, мы их отыщем, но сначала планета заберет свою дань. Безопасность корабля — дело, конечно, не мое, а Сибирцева, но даже старому врачу понятно, чем тут пхнет. Ленца уже нет, а если Вечерова потеряем — заменить его некем. Ангел — парень хороший, но простой вояка, не потянет. Мартынов — без звания, без статуса, непонятно, кто, хотя, может, и потянет. Мое тут дело — на других надеяться и в госпитале сидеть».
Корниенко, не вставая с койки, коснулся браслета.
— Система, классификация всех известных патогенов. Читай вслух.
— Грибы, вирусы, бактерии или прионы?
— Отбой, ничего не надо.
Корниенко сел на койке, потер лысеющий потный лоб рукой.
— Система, снова связь с Алакаевым… Камил Гасанович! Вы сейчас где?
— Пока в госпитале. Собираюсь за образами тканей.
— Отставить. Передайте ученым — к фрагменту мумии прикасаться только манипуляторами. Запечатать образец к чертовой матери, все эксперименты с ним прекратить. Если хотят санкции Сибирцева — я ее получу, пускай не переживают.