Барин-Шабарин
Шрифт:
Ещё во время поездки в Екатеринослав я узнал от управляющего Емельяна прелюбопытнейшую информацию. Оказывается, что в это время, а вернее, даже с года так 1842 идёт неустанная борьба за картошку. Которую, кстати, не так чтобы и выигрывает государство. Император Николай Павлович старается административными методами накормить этим овощем всю империю, но подобное вызывает лишь так называемые «картофельные бунты» или приводит к отпискам с фальсификацией губернских отчетов.
В этом ключе Екатеринославская губерния, как и другие губернии Новороссии, находится и вовсе в отстающих. Ну не сеют
Выходит, что мало кто толком знает, как культивировать картошку, а что ещё важнее, как её можно с пользой для дела употреблять.
— Видите ли, молодой человек, я тут не так чтобы давно, и хотелось бы заручиться определённой поддержкой не только в городе, но и на остальных землях большой губернии. Должен быть честным с вами и сказать, что какой-либо серьёзной помощи от меня в вашем деле противостояния… кхм, некоторым людям вы получить не сможете. Вместе с тем, если будете оказывать особое чаяние к делам губернии, то и вы не окажетесь без моего внимания, — витиевато говорил губернатор.
— Могу ли я спросить вас напрямую, ваше превосходительство? — подумав, сказал я.
— Пожалуй, — нахмурил брови губернатор.
Наверняка, прямых разговоров Андрей Яковлевич старался избегать — экивоки ему нравились больше. Но мне нужно было расставить все точки над i.
— Вы предполагаете, что некие господа могут меня преследовать? И в таком случае предлагаете мне лишь обороняться от них? При этом я должен что-то сделать, чтобы помочь родной губернии? — не без скепсиса спросил я.
— Сохраните для начала свои земли. В этом я также заинтересован. Вы осознаете ценность земли в тех краях, где находится ваше имение? — я кивнул. — Учитывая ваши находчивость и изобретательность, смею надеяться, что земли останутся у их владельца. Пожалуй, мне больше нечего вам сказать, Алексей Петрович.
Но я не спешил покидать его кабинет — когда ещё представится шанс на аудиенцию.
— Мне же есть что предложить вам. Я собираюсь посадить некоторое количество картофеля и даже, если будет угодно, что-то сдать губернии. Для отчетности… — сказал я.
— Я не ошибся, посчитав вас ушлым малым. Да, мне нужен этот черт… потат. Я куплю немного его у вас. Если у вас не случится бунта по этому поводу, то я останусь довольным, — сказал губернатор.
— Не сомневаюсь, ваше превосходительство, что ваше удовольствие принесет подобное состояние души и мне, — я демонстрировал, что так же умею строить фразы, вуалью покрытые.
— Рассчитываю, что вы с честью выйдете из круговорота сложностей, — сказал Фабр и протянул мне руку.
— Честь имею, ваше превосходительство, — отчеканил я, резко кивнул и даже…
По-строевому развернулся. Старые, мля, привычки при общении с офицером старше по званию. Наверное, это выглядело… мягко сказать, неуместным.
Выйдя
Вот только, если разобрать разговор, то выходит, что губернатор, вроде бы, и предупреждает меня о том, что я заимел проблемы, однако при этом разве что желает мне из них выпутаться. Помогать не хочет, чтобы не засветиться, но и насолить своему ближнему губернскому кругу он не прочь. Ну а мне некуда деваться? Или пан, или пропал. Я же барин — значит, пан!
— Ваше превосходительство, могу ли я поинтересоваться? — осторожно спрашивал Дмитрий Иванович Климов, личный секретарь и помощник губернатора Екатеринославской губернии.
— Вы, позволю высказать догадку, думаете, зачем я вызвал этого молодого помещика? — догадался о причине некоторого замешательства своего секретаря Фабр.
— Если сочтете нужным рассказать, — уклончиво сказал секретарь.
— Сочту. Вам, Дмитрий Иванович, скажу. Как вы думаете, что могут подумать многие, когда узнают, что я привечал некоего молодого и дерзкого дворянина, который весьма своеобразными действиями пытался защититься от Молчанова? — с ухмылкой говорил Андрей Яковлевич.
— Многое могут подумать. Очевидно одно — внимание к этому Шабарину от некоторых лиц будет обеспечено, — догадывался секретарь.
Ведь не было никаких действительно важных тем, которые мог бы поднять с Шабариным губернатор. Нужен был лишь сам факт вызова в кабинет. Теперь местные элиты могут заволноваться. Фабру нужно было показывать какую-нибудь деятельность в отношении этого тесного сообщества — слишком тесного. Он не шел ни с кем на конфликт, понимая, что связи некоторых личностей довольно обширны. Не хотел он и портить отношения с креатурой бывшего губернатора, Андрея Александровича Пеутлинга.
Тем более, что были дела, в которых замешаны весьма важные для Фабра люди, например, тот же князь Михаил Семенович Воронцов, благодаря которому карьера Андрея Яковлевича пошла резко в гору. Немало чего знал Фабр, но всегда предпочитал дистанцироваться, активно не бороться с чиновничьим злом. Вот речку спрятать, канал провести, Соборную улицу отстроить — то наилучшие занятия, которые для себя определил Фабр. Этому он и посвящал свое время.
— Может, все же разогнать всех? — спросил Дмитрий Иванович, понимая настроение своего начальника.
— Да? И где новых набрать? Особенно здесь. Вот представьте, что я разогнал всех чиновников, а если начинать эту работу, то иначе и не получится… — Фабр рукой сделал такой знак, чтобы секретарь сам догадался.
— Город обезлюдеет, — усмехнулся Климов.
— Вот-вот! — и губернатор позволил себе улыбку. — А так, все работают. Да, бывает, как с этим Швабриным… Шабариным. Но все же, даже у Молчанова с документами хорошо, жалоб не было. И он работает. А начни казнокрадов убирать, ничего работать не будет. Но держать татей нужно вот так, в напряжении.