Барон Семитьер: Мясорубка
Шрифт:
– Гаитянский ром. Один из лучших в мире, — пояснил он и с места в карьер перешел к делу:
– Рукам Мясорубки принадлежат только эти пять трупов. Из восьми дел. Одно - имитация. При чем, бездарная. Остальные вообще не имеют отношения к нему. Грубо сработано. Обычные вспоротые животы. Пока займемся тем, что у нас есть в наличии. Даница Новакович, сербка. Марко Пелори, уроженец Авзонии. Восточные люди Фарида и Марш аль-Зухри. Ада Бат-Шева, хананеянка. Что объединяет их всех?
– Все они жили в районе Каналь де Сен-Дени.
– В разных общинах. Но да. То, что маньяк выбирает своих
Инженер-сыщик наклонился над раскрытыми папками. Произвел в уме какие-то вычисления:
– Все они иностранцы. Каждый из них не так давно прибыл в Лютецию. Семейство аль-Зухри беженцы из Аравии. Покинули родину из-за войны с хананеями. Как ни забавно, приплыли в Европейскую Конкордию на одном корабле с Бат-Шевой, сбежавшей из своей страны по той же причине.
– Падающие на голову баллоны с ипритом и адские машины, начиненные фосфором никому не нравятся.
– Неделей ранее них по железной дороге в Галлию прибыл Пелори со своим... что?
Барон ехидно хохотнул:
– Сожителем, мон шер. Что, шестеренки в вашем мозгу всегда заклинивает, когда вы сталкиваетесь с упоминанием содомитов? Поверьте, это не самое страшное, что может быть в мире.
Раффлз зло скрежетнул зубами, но проглотил язвительное замечание:
– Тем не менее, из этой логики совершенно выпадает Новакович. Она живет в Лютеции уже пять лет.
Семитьер поднял палец вверх:
– Отнюдь, дорогой друг. Не выпадает, а дает нам прямую подсказку. Что необходимо каждому мигранту, попавшему на родину символа бюрократии - Триумфальной арки?
– Право на жительство.
– Документ очень важный, но живущие в трущобах практически не имеют шансов на его получение. В отличие от разрешения на работу. Без него вас даже убирать трупы травленых собак не допустят.
– И обновлять его нужно раз в пять лет. Получается, убийца - чиновник из Департамента???
– Скорее, он имеет доступ к реестрам этой богопротивной организации. Когда у нас был обнаружен первый труп?
– Сейчас скажу точно, — Раффлз сверился со своими записями.
– В октябре прошлого года.
– Угу. Авзонец прибыл в Республику в сентябре, а уже в октябре был убит. Следующей оказалась хананеянка. В декабре. Практически два месяца паузы. Конец января - оба члена семьи аль-Зухри. Их Мясорубке хватило чуть более, чем на тридцать дней. Дальше пришло время сербки.
– Но мигрантов прибывает в страну намного больше. Чем руководствуется этот психопат?
– Это я и пытаюсь понять. Впрочем, одна мысль есть. Я слышал, у фликов вашего уровня имеется информация обо всех организациях в столице?
Раффлз криво ухмыльнулся. В его взгляде читалась гордость за свою службу:
– Как говорится, “нет человека - нет досье”. Мы, действительно, знаем обо всем.
– Да-да. Наслышан. Как и о том, что к каждому досье есть пометка “Склонен к дыханию и сердцебиению”. Вы, наверное, жалеете, что не успеваете убирать ее из документов усопших? Впрочем, это неважно. Меня интересуют все политические и подпольные группы галльских националистов. Возможно нам повезет и наш маньяк окажется
***
Когда Гведе Семитьер вернулся на проспект Гамбета, Роза уже успела разложить свои нехитрые пожитки и вовсю помогала Лютену с готовкой. Первым на появление своего нанимателя среагировала девушка. Отбросив со лба приклеившийся из-за жарко растопленной печи локон, она скромно потупилась в пол, вытянув руки по швам. Будто только что они с дворецким не хохотали над какой-то задорной шуткой.
– Мастер Семитьер, обед будет готов через полчаса. Простите, мы были уверены, что вы приедете немного позже…
Барон отмахнулся:
– Роза, прекратите это низкопоклонство. Дома вы можете называть меня просто по имени. Не учитесь у этого старого убийцы дурному чинопочитанию. И запомните: в моем доме действуют только два незыблемых правила, за нарушение которых я попросту выброшу вас прочь. Законы эти очень простые: не трогать мои инструменты и не умирать до получения заработной платы. Все понятно? Ну и отлично. К слову, обедать вам придется без меня. Я уезжаю в клуб. Лютен, дружище, приведи мой выходной набор инструментов в порядок. Как тебе доподлинно известно, мертвецы - те еще грязнули.
Гведе указал глазами на саквояж, после чего удалился в свой кабинет. Роза посмотрела на дворецкого:
– Наверное, вы очень уважаете мастера… Гведе. Он, конечно, говорил мне, что вас связывают дружеские отношения. И все равно, мне кажется, его иногда заносит до оскорблений.
Лютен усмехнулся:
– Голубушка, а в чем оскорбление? До того как я поступил на службу к госпоже Лаво, я действительно состоял в банде. Вы слышали о Нэн Руж? Нас еще называли “дьяволами из Детройта”. Или вы считаете, искусством ножевого боя я овладел в свободное от уборки время? Так что, да. Я действительно бывший преступник.
– Но вы одумались и бросили преступный мир?
– Почти. Однажды мы получили наводку на один фешенебельный особняк в Новом Орлеане. Его владелицей оказалась Мари Лаво. Королева Вуду. Близкая подруга ужасного Барона. В отличие от других “дьяволов” мне несказанно повезло - когда на наши головы свалились все возможные проклятия, я успел сложить два и два, после чего прибежал к госпоже Лаво с покаянием. Большого сердца женщина…
– О Легба! Ну конечно. А я, как всегда в этой истории, воплощение зла и мрака!
– в гостиную вышел Барон, в честь выхода в свет нарядившись в бордового цвета фрак и черные брюки, заправленные в высокие сапоги для верховой езды. — Роза, не верьте этому пройдохе. Если бы не ваш покорный слуга, кормил бы он червей. Мария никого еще просто так не прощала. Но любовь, как известно, затмевает собой даже самые темные уголки души объекта чувств. Лютен, я буду в “Картье” на бульваре Распай. Сегодня там собирается презанятная компания для карточной игры. После обеда введи мадемуазель в курс ее обязанностей секретаря. Желаю приятного аппетита.