Барон Семитьер: Мясорубка
Шрифт:
– Простите меня, месье Семитьер… - Роза понурила голову, ее глаза предательски щипали слезы.
– Вы столько для нас делаете. И из-за случившегося с папой вам пришлось врать служителю закона…
Аристократ хохотнул:
– За сегодняшний день меня можно было бы упрекнуть в чем угодно, но уж точно не во лжи. И как же эта каша приготовилась в вашей светлой головке?
– Ну, вы же сказали жандармам, что я работаю у вас…
Барон в притворном возмущении замахал руками, будто отгоняя пчелу:
– Это невозможно
– Да, месье. Моя мама, светлая ей память, была учительницей в гимназии Пажоля. Читала географию и обществознание. Мне очень повезло, я успела окончить девять классов, пока она не слегла с чахоткой.
– Отлично. В таком случае, я официально предлагаю вам, мадемуазель, работу в моем похоронном бюро. Естественно, с проживанием и полным пансионом - график не нормирован, заказчики могут объявиться даже среди ночи. Для начала положу вам оклад в сотню ливров. Не так чтобы много, но со временем он может быть пересмотрен. Ну как, вы согласны?
Губы Розы задрожали:
– Это очень… щедрое предложение. Но разве я могу бросить своего отца?
До этого момента молчащий Роман погладил грубой, шершавой ладонью ее по голове:
– Ты это… не глупи, птаха. Негоже тебе топтаться в наших трущобах, надо думать о своем гнезде.
Семитьер задумчиво помолчал. Вытащил из практически незаметного ящичка серебристую фляжку, сделал большой глоток. Пристально посмотрел на Фалюша, после чего протянул сосуд ему:
– Верно сказано. Да и никто не запрещает вам регулярно видеться с дочерью.
Роман потянулся к фляге, однако тут же отдернул руку:
– Не. Хватит. Свою бочку я уже выхлестал.
Барон одобрительно хмыкнул. Снова перевел взгляд на замявшуюся и покрасневшую Розу в ожидании ее ответа.
– Конечно, я согласна.
Спустя какое-то время ландолет остановился у аккуратного двухэтажного дома с мансардой, выкрашенного в непривычно светлый, песочный цвет. На вывеске здания красовались загадочные иностранные буквы, больше напоминающие разноцветные картинки. Семитьер сделал своим спутникам знак следовать за ним, после чего вышел наружу. Ему навстречу, из расписанной изразцами двери, во дворик выскочил смешной, длинноносый человечек в бурнусе и обернутой вокруг головы полоске ткани - клефте. Он суетливо, панибратски поприветствовал гостя:
– Б-а-а-а, какие люди! Дружище, надеюсь, сейчас ты приехал ко мне не по делу, а на чашечку кофэ? Учти, заполучив сюда, просто так я тебя не отпущу! Тем более, ты не один.
– Я тоже сердечно рад тебя видеть. Господа, познакомьтесь - мой старинный приятель, по совместительству
Пьер, а затем и мясник, чинно пожали не прекращающему суетиться господину руку.
– Ну что ж, Ану, давай, вываливай на нас свое аегиптское гостеприимство. А я за это поведаю тебе весьма любопытную историю.
Подскочив на своих коротких ножках, будто в подошвы его сандалий были вделаны пружины, господин Безье увлек Барона со спутниками за собой в дом. Там, будто по мановению волшебной палочки, на столе появились незнакомые заморские закуски, а также жаровня, наполненная потрескивающим, раскаленным песком и погруженной в него туркой. Гведе подмигнул:
– Во всей Лютеции никто не варит настолько бесподобный кофэ, как Ану. Кстати, настоятельно рекомендую отведать его сырную конафу. Пальчики оближете!
Он указал на аппетитно выглядящее блюдо, будто приготовленное из нитей теста, присыпанное сверху засахаренными орехами. Хозяин разлил по крошечным чашечкам черный, густой, как смоль, напиток, после чего Барон Семитьер приступил к рассказу. Даже настолько трагическая история в его исполнении выглядела довольно комично. Рассказчиком он был великолепным: повествование его буквально изобиловало забавными деталями. Он гримасничал, изображая прелата Бергнара, супил брови, показывая командана Раффлза, а также жестикулировал, подобно паяцу. Безье хохотал взахлеб, утирая выступившие слезы. Да что там, даже Фалюш, явно чувствующий себя немного не в своей тарелке, несколько раз раскатисто расхохотался.
– Собственно, поэтому мы и приехали к тебе. Сколько возьмешь за комнату в своей развалюхе со старого друга?
Ану выпучил и без того пребывающие навыкате глаза, зашевелил губами:
– Так… мансарда на одного, с ванной… стол два раза в день… Семьдесят ливров!
Роман охнул. Барон откинулся на спинку дивана:
– Ты прекращай свои аегиптские штучки. Что, как обычно, делим на три?
Восточный человек звучно хлопнул себя ладонями по пухлым щекам, вновь расхохотался:
– Гведе, да ну! Конечно же, я не возьму с тебя ни экю за постой. Ну а за питание - уволь - десять ливров. Ты меня знаешь, я всю кровь отдам, но овес, сам понимаешь, нынче дорог.
– Держи двадцать. И чтоб без фокусов!
– он шутливо погрозил Безье пальцем. Тот всплеснул руками:
– Обижаешь же? Как родного человека приму. Сешат!
В зал вошла безумно красивая, стройная девушка с точеными чертами лица и подведенными черным глазами.
– Сешат, милая, моя, проводи друга нашего Барона в люкс, что в мансарде. На ближайшую неделю господин Фалюш будет нашим гостем.
Дама учтиво поклонилась, после чего взяла своей тонкой ладошкой волосатую лапу Романа и увлекла за собой к лестнице в глубине холла. Внезапно взгляд Безье стал неприятно колючим: