Баронесса. Эхо забытой цивилизации
Шрифт:
Он был прав. Я ненавидела это, но он был прав. Я не могла просто устроить сцену и потребовать, чтобы он исчез из моей жизни навсегда.
— Не похоже, что вы хотите обсуждать наши дела, хотя обещали именно это, — усмехнулась я, отступив ещё на шаг.
— Тали! Извиняюсь за задержку! — в комнату внезапно ворвалась Яра с ящиком для письменных принадлежностей. Я сделала ещё несколько шагов назад, но голова закружилась, и я чуть не потеряла равновесие.
Герцог рванулся ко мне, но замер, увидев, что я устояла. Яра растерянно переводила взгляд
— Яра, помоги, пожалуйста, герцогу и его людям устроиться на ночь, — я не хотела перекладывать это на неё, но понимала, что не смогу быть хорошей хозяйкой сегодня. — Используйте пустые комнаты... Я... перебрала, — попыталась пошутить я, прежде чем скрыться в своей комнате.
Там, обессиленная, я опустилась на кровать и уставилась в высокий деревянный потолок, пытаясь справиться с непонятным давящим чувством в груди. Мысли метались, слишком интенсивные, мешая мне сосредоточиться. Вместо того чтобы обдумывать, какие планы строит на меня Теоден Дрейгорн, чем это грозит моей земле и почему он так поступает, я думала совсем о другом.
О том, что очевидно, лечебная капсула что-то изменила во мне. Мои ощущения очень сильно изменились, прикосновения герцога… возбуждали меня. Был ли это эффект алкоголя или его опытность — я не знала. Но я ощущала то, чего никогда раньше не испытывала.
Даже сейчас.
Грудь всё ещё болела, как и опухшие губы.
Мне не следовало залезать в ту медицинскую капсулу. Наверняка до лечения у меня были серьёзные гормональные проблемы — я вряд ли могла забеременеть, у меня никогда до этого не было женских дней. Если бы я не «вылечилась», герцог не обратил бы на меня внимание. И тогда он бы… не стал работать со мной?
Эта мысль вызвала во мне странную, отдалённую обиду, которой я не могла найти объяснения. Пространство вокруг давило, тяжёлое, темное, голова раскалывалась от напряжения.
Я пообещала себе больше никогда столько не пить. Завтра предстоял новый день — нужно было отстоять Синюю Трясину, отстоять себя, и при этом не разругаться с герцогом окончательно. О каком деловом предложении мог идти разговор? Его действия совсем не сочетались с его словами.
— Проклятье! — громко выругалась я, понимая, что проигрываю. Что бы ни задумал герцог, он выглядел отвратительно довольным. А значит, всё шло по его плану.
Я думала, что долго не смогу заснуть, но провалилась в сон почти сразу. Ночь была беспокойной. Мне казалось, что я задыхаюсь, горю. Несколько раз я просыпалась посреди ночи, чувствуя, будто в комнате кто-то есть.
Лёгкие прикосновения — к голове, лицу, телу, даже к пальцам ног — не сохранились в моей памяти. Ещё менее отчётливо мне запомнился хриплый шёпот, называющий меня птичкой, уверяющий, что меня не тронут… только сегодня. Этот голос говорил о том, что он проиграл, что-то об отраве, о невозможности сопротивляться. О нежелании сопротивляться.
Глава 22. Цена
Я проснулась с ужасной головной болью и пересохшим
Резкий всплеск воспоминаний заставил меня сесть на кровати. Его Светлость… его прикосновения, его поцелуи, перешедшие все границы приличий.
И туманные намеки на то, что именно он является настоящей властью.
Меня не особенно волновали возможные слухи — я не стремилась в высший свет, а своим людям доверяла. Они вряд ли стали бы разносить сплетни. Куда больше меня беспокоило то, что мои собственные люди могли бы подумать, что все наши достижения в Синей Трясине — это заслуга герцога.
На сердце было тяжело, пока я одевалась в плотное домашнее платье, убирала волосы, умывалась. Посмотрела в полированное зеркало, сделанное из бронзовой пластины — отражение было мутным, нечетким… Хотела бы я наладить производство нормальных зеркал, но мне пока даже стекло не даётся.
Спустилась вниз, и первое, что увидела — это Его Светлость. Мужчина сидел за столом, свежий и отдохнувший, словно он не пил вчера столько же, сколько я. Он выглядел… аристократом, с идеальной осанкой, рослый и массивный, в идеально пошитом наряде, который даже не помялся. Яра накрывала на стол, ухаживая за ним так, будто он был хозяином, а она — его служанкой. От этого внутри меня поднялась волна горячей ярости.
— Яра, ты здесь не служанка, — напомнила я.
— Ничего страшного, — пожала плечами она. — Это остатки вчерашней еды и обычная каша, которую я приготовила для нас.
Слава Первородной, она села за стол вместе с нами, но при этом — как можно дальше от герцога.
— Доброе утро, Ваша Милость, — низким голосом произнес Теоден Дрейгорн, глядя на меня самыми знающими на свете глазами. Потемневший мужской взгляд словно возвращал меня во вчерашний день — в хаос того чудовищного, неправильного поцелуя и таких же объятий. — Жду не дождусь возможности продолжить обсуждение тех договоренностей, что мы начали вчера.
Кровь прилила к моему лицу, и это, наверняка, было заметно, но я не отвела глаз. Наоборот, сузила их, осматривая мужчину, вежливо поприветствовала герцога и села за стол вместе с Ярой. Сквозь открытую дверь я увидела, как люди герцога неуклюже толпились на веранде, они выглядели голодными. Среди них стоял и Олешан, явно желая обсудить насущные дела — возможно, где-то остановилась стройка или появились новые жители.
— Входите внутрь, кухня справа! — громко сказала я. — На столе хлеб завернут в ткань, там же миска с творогом, а каша на плите. Олешан, почему вы стоите как не родной? Проходите к завтраку, обсудим дела за едой, как обычно.
Ответом мне была тишина, и почему-то все посмотрели на герцога.
Спокойно, Тали…
— Мне кажется, вы забыли, что Его Светлость здесь всего лишь гость, — тихо, но с явным недовольством произнесла я. Людям герцога я приказывать не могла, но своим… — Олешан…