Бару Корморан, предательница
Шрифт:
Бару помолчала.
Парализованная страхом, она смотрела на человека–ремору по имени Чистый Лист.
Иликари убили союзников Наяуру при помощи их же собственных лошадей.
Переодетые хараеродскими служанками и работницами, иликари беспрепятственно прошли через лагерь Наяуру в окрестный лес. По пути их призрачная армия, надежно скрытая от посторонних глаз, отметила, где расставлены караулы, и сообщила об этом надежной тайнописью гонимых.
Следуя их указаниям, в лес на юго–западе
Дым должен был стать началом резни, а яд — отрезать все пути к спасению.
Войско Наяуру привело с собой боевых коней — оружие устрашения, неодолимое в битве. Но животных следовало кормить.
И, пока князья заседали в совете, иликари отравили лошадиный корм.
Перед самым закатом Жених Моря подал знак. Весть понеслась вперед. Саперы поднесли факелы к маслу.
Когда начались пожары и деревья окутались дымом, а яростный жар хараеродских окраин достиг лагеря Наяуру, боевые кони взбесились от боли и страха.
Они разом вышли из повиновения и понеслись — визжа, гадя на бегу и сметая все на своем пути. Вырвавшийся на волю хаос превратил лагерь в ревущую вонючую мешанину стоптанных шатров.
Услышав крики, Отр Тузлучник понял, отчего его кишки целый день стягивало узлом дурных предчувствий. Услышав тревогу, Сахауле, Конская Погибель, сразу пожалел о том, что еще на миг не задержал Наяуру в объятьях и не шепнул, как любит ее.
Десять рот отборных лучников князя Отсфира открыли огонь из леса и с хараеродских крыш.
Нет, вассалы Наяуру не теряли бдительности. Разведчики и саперы князя Отра были начеку и потратили два дня, защищая лагерь от пожаров. Сахауле недаром хвастал непревзойденной дисциплиной своих солдат. Но их караулы, охотясь за «шакалами», выдвинулись слишком далеко в лес. А лучшие шпионы отправились в лагеря мятежников и ко двору Игуаке — вынюхивать измену — и поэтому совершенно упустили из виду иликари.
Наяуру говорила своим консортам и советникам о предательстве.
И они усердно искали любые признаки измены. Муштровали солдат. Расставляли пикеты. Но хитрость иликари, добывших фалькрестское золото со дна уэльтонской гавани, одержала верх над их бдительностью.
Сахауле погубила собственная верность. Собрав стражу, он помчался к «Дому на Холмс», надеясь спасти княгиню Наяуру. Лучники Отсфира заметили их отряд и перебили воинов. Сахауле выбрался из–под туши своего мертвого коня и, хромая, поплелся вперед. Он преодолел добрых полмили, падая, поднимаясь и неустанно проклиная свое прозвище, сыгравшее с ним столь злую шутку. Наконец он попался на глаза некоему мстительному рекруту Игуаке.
И то, что произошло между ними, стало развязкой совсем другой истории.
Могучий князь Отр устремился в эпицентр событий, дабы навести порядок в лагере. Иликари, подобравшаяся к нему, столкнулась с главой разведки
Вероятно, он смог бы организовать отступление и сумел бы совладать с хаосом.
Однако в его лагерь с воем ворвались берсерки–книжники Лизаксу, связавшие друг друга кишками выпотрошенных солдат и коней. Глава разведки Тузлучника истекла кровью и погибла в общей суматохе, но вторая иликари, выслеживающая Отра, отомстила за свою мать.
Так погиб Отр Тузлучник. Перед смертью он звал своего осиротевшего сына.
Зажатое меж двух огней, лишенное командования и конницы, войско Внутренних Земель задыхалось от дыма, но предприняло попытку отползти… и напоролось на очередную измену.
Фаланги хараеродской стражи, горожане–солдаты, купленные деньгами и нашептываниями подсылов Игуаке, а наипаче — верой в мудрого правителя, который помог им выбиться из нищеты и пережить зиму, — заткнули бреши в кольце пожаров. И изможденные воины Наяуру оказались перед стеной из доброй тысячи двенадцатифутовых копий.
Окрестности огласились боевым кличем: «Честная Рука! Честная Рука!»
Уцелевшие в бойне повернули назад, отметая прочь приказ продвигаться к Поясной дороге. Но орда полубезумных людей и лошадей продолжала напирать на них и гнать вперед.
И они продолжили бегство к собственной гибели.
Лучникам Отсфира не хватило стрел на столь огромную толпу.
Но копья у фаланг не кончались.
К утру четверть Хараерода сгорела дотла. Люди Честной Руки строго–настрого предупредили горожан, что груды человеческих трупов и конских тел необходимо сжечь, а всю питьевую воду на будущее — тщательно кипятить.
Пострадавшим семьям была обещана вира: по золотому за погибшего, по три — за сгоревший дом.
Бару отказалась приближаться к Чистому Листу, пока его не заковали в цепи.
Дружинники привязали руки и ноги человека–меноры к тяжеленным камням, сорвали с него одежду и проверили очищенного на предмет ножей, дротиков или реагентов, из которых мог получиться смертоносный газ.
— Зачем все это? — кипятилась Тайн Ху, пока дружинники разбирались с Чистым Листом. — Он спас жизнь и тебе и Зате Олаке. Он убивал ради тебя. Чем он заслужил такое обращение?
Бару стояла молча, боясь не только шевелиться, но и думать. Она просто окаменела. Ее испугало не только внезапное появление человека–меноры, но и то, что он собой символизировал. А его рыжие волосы — может, он выкрасил их нарочно, чтобы передать сообщение? Дескать: не забывайся, Рыбачка?
В конце концов, после раздумий, она изрекла:
— Он — инструмент Фалькреста. Человек, специально обработанный, чтобы служить для шпионажа и быть наемным убийцей. Он мог явиться сюда по приказу Каттлсона.