Бару Корморан, предательница
Шрифт:
— Убери отсюда все, написанное по–иолински, по–урунски, по–стахечийски — на любых языках, которыми я не владею. Пусть думают, что я этого стесняюсь. И табличку повесь: все деловое общение — устное ли, письменное — производится на афалоне. Тогда город будет считать, что другие языки мне неизвестны.
— Но так оно и есть, ваше превосходительство.
— Ничего, научусь.
Родной язык Бару, уруноки, вел происхождение от уруна — языка ту майя. Креол–иолинский, на котором говорили многие в Ордвинне, произошел от него же.
Она присела на краешек соснового стола.
—
Мер Ло поджал губы, словно тетушка, недовольная поведением племянницы.
— Вам нужно платье. В Ордвинне женщине нельзя появиться на официальном мероприятии в штанах. Вы не желаете завоевать репутацию «морского волка»? Кроме того, вам необходимо вымыться и раздобыть парик, что, конечно, потребует времени. Как представителю Имперской Республики, вам также положена официальная полумаска.
— Вымоюсь я самостоятельно. Достань и пришли мне маску и непритязательное платье… Нет, принеси лично — я здесь пока никого не знаю, а у тебя и на борту было предостаточно возможностей проявить нескромность. О парике забудь. Пойду с «корабельной» головой. И еще… — Бару на миг задумалась. — Зайди к главному старшине корабельной полиции и выясни, что случилось с предыдущим имперским счетоводом. Посмотрим, насколько сказки, которыми будут потчевать меня за обедом, совпадут с той информацией, которую ты сумеешь добыть.
Приняв ванну и дочиста отскоблив кожу пемзой — может, и с родного Тараноке! — Бару позволила Мер Ло помочь ей облачиться в белое камчатное платье с вытачками. Во время своего туалета вид Бару приняла весьма скромный, по крайней мере, по понятиям Маскарада он таковым и являлся.
Изготовленная для счетовода фарфоровая полумаска, столь же белая и безликая, как и платье, сидела неуклюже: мастер явно рассчитывал на фалькрестийские черты и не столь высокий лоб. Ну и пусть! Теперь она — технократ, шестерня великого механизма, и маска необходима для выполнения соответствующих функций.
Если Мер Ло и был уязвлен или смущен, помогая ей одеваться, он скрыл это мастерски.
— Удачи, ваше превосходительство, — пожелал он Бару.
Бару отмахнулась — она была слишком напряжена, чтобы балансировать на грани доверительных и формальных отношений.
Образно говоря, времени ждать у трапа не было. Вперед, на абордаж! Если Ордвинн действительно вот–вот восстанет, а мятежники понимают, какой силой наделен имперский счетовод… что ж, это вполне объясняет причину того, куда подевались два ее горе–предшественника.
Бару пристегнула к поясу ножны и кошель на цепи. Ни то ни другое не подходило к платью, но остриженная «ежиком» голова и тяжелые сапоги дисгармонировали с ним куда сильнее. После недолгих раздумий она рассмеялась и пинком отправила ножны с саблей под кровать. Спускаясь вниз, она старалась дышать ровно, и по пути впихивала пальцы в прилагавшиеся к платью белые перчатки длиною по локоть.
У входа в бальный зал ее приветствовал лакей–фалькрестиец с затейливым макияжем на лице.
— Должен ли я объявить о прибытии вашего превосходительства?
— Да, будь любезен, — отвечала она, прикрыв глаза под маской и ожидая его
Началось. Только один миг слабости. Один–единственный…
— Имперский счетовод, — провозгласил лакей, распахнув двери, — ее превосходительство Бару Корморан!
Бару переступила порог зала, и толпа гостей раздалась перед ней. Кого здесь только не было! Бледнолицые стахечи и смуглые, как давешняя всадница, ту майя… Десятки лиц всех оттенков! Волна перешептываний на иолинском пронеслась над приглашенными, как порыв ветра. Губернатор Каттлсон замер возле накрытого стола, расположенного у противоположной стены. Рядом с губернатором находилась и Зате Ява — ее сверкающее голубым льдом платье было невозможно не заметить. Позади них возвышался суровый мужчина в замше и коже, вероятно, князь Хейнгиль. Там, за губернаторским столом, безопасно. Но добраться туда — все равно что пересечь жерло вулкана. Направленные на Бару взгляды обжигали, как безжалостные солнечные лучи, и ей немедленно захотелось пить.
— Господин губернатор, — произнесла Бару и посмотрела на притихшую толпу. — Ваше превосходительство правоблюститель. Господа князья и княгини, ваши превосходительства члены судейского корпуса… — Среди ярко и пестро разодетой ордвиннской знати судьи Маскарада чернели, точно стайка грачей. — Я с нетерпением жду возможности узнать всех вас столь же хорошо, как и ваши бухгалтерские книги.
У кого–то вырвался приглушенный смешок. Бару вглядывалась в людей, стараясь вычленить давних союзников и лютых врагов. Не князь ли Унузекоме, Жених Моря, по слухам — пират, наблюдает за ней холодными умными глазами? Но горло сдавило при виде такого множества лиц. Медленно, осторожно ступая по паркетному полу, она избегала смотреть на губернатора Каттлсона и Зате, словно говорила себе и толпе гостей: «Они мне пока не нужны».
Но, к ужасу Бару, собравшиеся также отвернулись от нее, вновь разбившись на кружки и группки.
Тогда Бару встретилась взглядом с Зате Явой (ее лицо скрывала обычная черная полумаска) и отчетливо услышала реплику, сказанную нравоблюстителем:
— Бару Корморан? Подозреваю, никто не желает оказаться тем смельчаком, который сообщит ей об этом.
Кто–то коснулся ее локтя. Бару едва не подпрыгнула от неожиданности.
— Добро пожаловать в Ордвинн, — шепнул ей на ухо женский голос.
В афалоне говорившей явственно слышался местный акцент. Обернувшись, Бару оказалась лицом к лицу с уже знакомой всадницей с перебитым носом. Женщина не сменила свою одежду на бальное платье и до сих нор щеголяла в том же самом табарде и в джодпурах [8] . На ее щеках штрихами выделялись резкие красные румяна, а длинные черные волосы были собраны в тугой хвост на затылке.
— Зря вы не отказались от кареты и не проехались верхом. Мужчины вроде Хейнгиля, Охотника па Оленей, сочли вас слабачкой.
8
Сапоги для верховой езды.