Бару Корморан, предательница
Шрифт:
До того как Маскарад захватил Лахту и переименовал ее в Пактимонт, Фиатный банк был охотничьим домиком. Дубовые стропила и балки потемнели от копоти, стены до сих пор были увешаны трофеями. По пути Бару разглядывала оленьи головы, со скрытым изумлением считая отростки на рогах.
— Рогатый конь, — констатировала она. — Надо же!
— Простите? — проскрипел мужчина, стоявший рядом.
Гарнизон Пактимонта охранял банк силами подразделения солдат регулярной армии, верность которых, несомненно, была подкреплена щедрыми
Теперь на крыльце банка несли вахту морские пехотинцы Аминаты, а Бару строчила распоряжения.
«Все счетные книги без исключения скопировать для собственных нужд, оригиналы предоставить мне».
«Все ордера на печать денег и квитанции от печатников скопировать для собственных нужд, оригиналы предоставить мне».
«Все балансы расчетных счетов — см. выше».
«Все наличные ценности предоставить моим солдатам для пересчета вручную».
Принципал–фактор Фиатного банка провинции Ордвинн замер возле Бару. Макияж его стекал с лица вместе со струйками пота. Бел Латеман оказался симпатичным по фалькрестийским понятиям юношей, по имеющимся у Бару сведениям — одаренным и просвещенным. Одет он был столь изысканно, что Бару сочла его костюм свидетельством честности: вряд ли кому–то придет в голову настолько открыто хвастать приверженностью к взяткам и коррупции.
Его документами и печатями она интересоваться не стала: ей не хотелось создавать впечатление личной неприязни.
Тишину в помещении нарушал лишь скрип ее пера. Писари и факторы не шевелились и изредка ежились под взглядами морских пехотинцев. Бару с трудом сдерживалась, чтобы не смаковать их лица — все вместе и каждое в отдельности — точно леденцы на прилавке…
Похоже, она застала их врасплох. Они были в смятении, и правые и виноватые. Как же они боялись, что Бару сейчас что–то обнаружит!
Наверное, именно так себя чувствовали и школьные учителя. И, разумеется, Дилине.
— Я восхищаюсь охотничьими трофеями на стенах, — сказала она принципал–фактору, подписывая палимпсест па афалоне. — Никогда прежде не видела ничего подобного. Возьмите мой приказ и немедленно приступайте к его исполнению. Я подожду в вашем кабинете. Затребованные документы пусть доставят туда.
Принципал–фактор поджал губы, стараясь сохранить невозмутимость. При виде кошеля на цепи его ударило в пот, и с той самой минуты бедняга потел не переставая. Должно быть, он думал: «Двое прежних мертвы, а эта девица, видимо, давно свихнулась, если согласилась занять пост счетовода».
— Документацию я вам, конечно, предоставлю, хотя ваша просьба и весьма необычна. Но открыть хранилища для пересчета вручную мы не можем. Особенно — для этих солдат. Ваше превосходительство, поймите, они ведь покинут страну в течение недели! Что может удержать их от кражи? Преступная безответственность у нас не в чести!
— Согласна.
Внешность и характеристики
— Лейтенант Амината! По пути в Фалькрест у вас будет время, чтобы обыскать «Лаптиар», верно? Выполните мой приказ. Каждого, кого поймаете на контрабанде, протащите иод килем.
Назначать наказания военнослужащим было не в ее компетенции, однако Амината лихо отсалютовала в ответ. Бару холодно — только бы скрыть теплые чувства — улыбнулась Аминате.
Не выдержав стремительной атаки, несчастный принципал-фактор отправился в промерзшие подвалы открывать хранилища для проверки, а Бару осталась в его кабинете. Расхаживая из угла в угол, она думала, разумно ли действовать так жестко с первого же дня.
Бледнолицая женщина–стахечи в мохнатой медвежьей шубе принесла ей пива (вероятно, местной воде в Ордвинне не доверяли) и тихо процедила:
— Бел Латеман очень добросовестен. Однако при его покойном превосходительстве Олонори был такой беспорядок, что у меня на душе все еще тревожно. Пожалуйста, будьте к нему помягче. Он в жизни своей ни разу не отступил от правил.
— Ревизия покажет.
Бару захотелось тотчас извиниться — из жалости к Латеману и из уважения к верности его подчиненных. Но женщина в медвежьей шубе лишь поклонилась и подала ей кружку. Ее глаза были черны, как крыло буревестника.
— Меня зовут Аке Сентиамут, я отвечаю за взаимодействие с печатниками. Что бы вы ни обнаружили, ваше превосходительство, об одном прошу: не будьте чрезмерно строги к Белу Латеману. Он всегда добр к нам…
Сентиамут. Это имя Бару помнила по налоговым ведомостям — семья откуда–то с дальнего севера. В ней шевельнулось сочувствие к Аке, вынужденной оставить дом, чтобы служить в Пактимонте. Но она не могла позволить себе проявлять мягкость и раскисать.
— Он — принципал–фактор банка и несет ответственность за все происходящее и своих подчиненных.
— Вы правы, ваше превосходительство, — ответила Аке Сентиамут, не поднимая головы. — Боюсь только, что Латеман возьмет на себя и чужую ответственность.
Оставив кружку на столе, она вышла прежде, чем Бару успела ответить.
Наконец принципал–фактор вернулся в сопровождении колонны секретарей. Служащие тащили кипы вощеных палимпсестов, источающих едкую вонь овсяных отрубей. Бару молча подождала, пока они разберут документы и усядутся за переписку. Спустя несколько минут она отыскала новенькое перо и присоединилась к их угрюмым рядам.
Бунт был виден во взглядах Тайн Ху и Зате Явы. Мелькал на географических картах и в учебниках истории. Но смердеть он должен был именно здесь.
Бару уже казалось, что столбики цифр подгнили где–то на последних страницах записей.
Рука Аминаты коснулась ее плеча, заставив вздрогнуть, пробудив от рабочего транса.
— Пересчет идет полным ходом, ваше превосходительство. Хранилища набиты драгоценностями, собранными за последний налоговый период, поэтому потребуется немало времени.