Бару Корморан, предательница
Шрифт:
«Благодарю, лейтенант, но воздержитесь от фамильярностей».
Но, как бы там ни было, а утро вечера мудренее.
— Я только переоденусь, — выдавила Бару.
— Ничего себе вкус! Натуральная моча! — воскликнула Бару, поперхнувшись.
— Откуда ты знаешь, какова моча на вкус?
Бару фыркнула в кружку.
— Я дикарка из диких земель!
— Ладно тебе! В здешнем захолустье мочу пьют только ордвиннцы! — Амината проказливо постучала по донцу кружки Бару. — До дна, до дна, Бару! Еще по одной?
Заглянув в
— Да, — ответила она. — Согласна.
— Только платишь ты, — предупредила Амината, опираясь о стойку бара. — У тебя теперь деньжищ — сколько угодно.
— Нет, это работает совсем не так… — Бару нахмурилась. Она понимала, что некоторые темы затрагивать не стоит, и в итоге решила, что о денежных вопросах можно говорить лишь в общих чертах. — Нельзя забывать об инфляции и… Знаешь, я даже не составила требований на закупку перьев и чернил. Столько дел, Амината!.. Я-то думала, меня ждут сложные вычисления и скучные примитивные обязанности, а получилось — в точности наоборот!
— Для тебя нет ничего сложного! Ты же гений, забыла?
Звучно рыгнув, Амината приняла от бармена еще пару кружек. Бармен старался следовать той же фалькрестской моде, что и изобиженный Бару принципал–фактор Бел Латеман, — фартук, обнаженные плечи, спортивный корсет с распущенной шнуровкой, броский макияж…
— Рада, что ты так считаешь, — произнесла Бару, внимательно изучая геометрию ее поднятого указательного пальца. — Я пьяна. Наверное, в первый раз в жизни.
Но, даже во хмелю, следовало держаться настороже. Ей нельзя выдать себя и сболтнуть нечто вроде: «А мне тебя не хватало…»
— Рано плакать, пташка, — за полночь едва перевалило! Пожалуй, надо найти тебе… — Амината подалась к ней и приподняла бровь. — Компанию, а?
Вблизи лицо Аминаты оказалось очередной идеальной геометрической теоремой во плоти: ровные углы, совершенная концентрическая топология склер, радужек и зрачков. Навалившись на стойку, Бару вспомнила о своей паранойе. «Правоблюститель всегда начеку».
— Верно, — пробормотала она, оценив выражение своего лица в зеркале во всю стену и оставшись довольной. — Но так приятно поговорить с кем–нибудь. С кем угодно, лишь бы слушал меня… Но ведь не слушают… Я не могу…
Амината молча кивала. За ее спиной женщина со шрамами на лице кричала притихшим собутыльникам, что намерена убить князя Сахауле, Конскую Погибель, за какой–то его ужасный поступок.
«Вероятно, он что–то сделал с ее конем», — подумала Бару.
— Не знаю, как сказать, — сказала Бару вслух и потрясла отяжелевшей головой.
— Нет–нет, продолжай! Все это не важно — я скоро отбываю!
— Я и не помню, какой была, пока не пошла в школу. Кажется, мне никогда не позволяли ничего! Даже иметь свои собственные чувства!
— Как это? — крикнула Амината, перекрывая вдруг поднявшийся рев.
— Ну…
Форменный мундир Аминаты был вывернут наизнанку в знак того, что она «не при исполнении», но Бару все же вяло подергала ее китель.
— Вот ты — солдат
«От меня ждут подобных сомнений и колебаний в лояльности, — с пьяной хитростью предположила она. — Ха! Пусть те, кому она доносит, сожрут и будут довольны».
— Понятия не имею, — ответила Амината, наморщив лоб. — У них, наверное, все по–честному. Когда–нибудь я стану адмиралом.
— Не станешь! Только посмотри, кто ты есть!
— Я тебя умоляю, — закатив глаза, вздохнула Амината. — Мореходство издавна было женским ремеслом. У нас лучше с математикой и навигацией — это и наука о наследственности подтверждает.
— Нет! Ты — ориати. Они никогда не дадут тебе возможности…
— А ты — имперский счетовод, но погляди, откуда ты, — возразила Амината, резко поднимаясь с места. — Хватит. Пока ты не сделалась слишком серьезной, идем наверх. Тебя ждет сюрприз!
— Нет, нет, подожди!
Но Амината уже ушла. Нетвердым шагом, удивляясь тому, насколько толпа ограничивает обзор, Бару двинулась за ней.
— Простите, — повторяла она, сожалея о неудобствах, причиняемых тем, на кого она натыкалась. — Простите, пожалуйста. Я совсем пьяна…
Поднявшись наверх вслед за Аминатой, она очутилась в тускло освещенном помещении, битком набитом пихающимися и кричащими людьми. Здесь имелось множество дверей, а в центре возвышался помост, где танцевали мужчины и женщины в основном почти безо всякой одежды.
— Объяснить, как это делается? — проорала Амината ей в ухо. — Нужно сказать, каких ты предпочитаешь…
— Не хочу я никого нанимать!
— Бояться совершенно нечего! Нацепляешь ему колпачок, там все и остается! Я покажу!
Щеки Бару вспыхнули. Покачнувшись, она схватила Аминату за плечи.
— Теперь понятно, почему ты это делаешь!
— Что?
— Я говорю: понятно, почему ты это делаешь!
Амината на секунду насупилась и прикусила нижнюю губу. Какие–то мужчины, толкаясь, грубо протиснулись мимо них к помосту. Однако, увидев вывернутый наизнанку мундир Аминаты, быстро присмирели и не стали нарываться на драку. Как–никак, но Амината принадлежала к когорте офицеров военного флота Империи, а это означало, что она может похвастаться крепким тылом. Целый синдикат злопамятных женщин–мореходов жестоко мстил своим обидчикам за любые мелкие оскорбления.
— Ладно, — буркнула Амината. — Если так оно и есть, считай, что я ничего не слышала. Давай–ка просто помолчим. Для нас обеих будет безопаснее.
Бару не хотелось молчать, но она согласно кивнула.
— Идем обратно в бар, — заявила Амината, взяв ее за запястье. — Попробуем выпить чего–нибудь покрепче.
— А они будут бунтовать?
— Ордвинн бунтует всегда! — крикнула в ответ Амината, перекрывая рев толпы. — Если князья довольны, восстает народ. Если народ доволен, баламутят князья. А если князья возненавидят друг друга, начинается междоусобная война. Так считают в Адмиралтействе.