Бару Корморан, предательница
Шрифт:
— И что мне делать? — От крика Бару сорвала голос. Теперь она была вынуждена наклоняться к самому уху Аминаты, чтобы та не теряла нить разговора. — Губернатор — бесхребетный романтик, а правоблюститель Зате, похоже, на их стороне!
— Не могу знать! Я ведь обычный лейтенант! — рассмеялась Амината, словно только что удачно пошутила.
Локоть Бару соскользнул с барной стойки, и ей пришлось уцепиться за табурет Аминаты, чтобы не упасть.
— Домой хочу, Амината! На Тараноке. Мне его так не хватает…
Амината помогла ей подняться.
— Ты не вернешься домой.
— Почему?
—
Она была права. И, конечно, она дурачила Бару, не говоря главного с самого начала: Тараноке ее детства исчез. А может, и не существовал никогда. Риф Халае не резал воды, точно гладкий акулий клык. Не блестел сквозь ласковую прозрачную волну роскошный черный песок. Пиньон не знала имени каждой звезды, и Солит никогда не помогал ей считать эти звезды всю ночь напролет, а Сальм… Нет, об этом во хмелю лучше и не вспоминать.
Неужели Бару была бессильна?
Отведя взгляд в сторону, Бару внезапно увидела в углу какого–то юношу. Он показался ей знакомым, хотя его лицо порой скрывала широченная спина лесоруба–стахечи в кожаном табарде. Мер Ло! Холодно глядя на лесоруба снизу вверх, ее секретарь что–то говорил. Наверное, сыпал угрозами или витиеватыми ругательствами…
— Ах, чтоб его… — вырвалось у Бару.
— Что стряслось?
— Тот парень в углу — мой секретарь! И, вероятно, приставленный ко мне соглядатай.
— Ну и что? Ты ведь не сделала ничего плохого!
— Если он засек, как мы вдвоем поднимаемся наверх, то мог подумать… или уже донести кому–нибудь, что мы…
Бару оборвала себя на полуслове и съежилась. Что, если ее вместе с Аминатой обвинят в трайбадизме?
— Стоп! — Амината резко выпрямилась. — Ты в курсе, кем он приставлен?
— Думаю, тем самым купцом. Ты с ним говорила…
— Бежим!
— Нельзя, выйдет подозрительно. Лучше подойду к нему и мило поболтаю. Ло!
Великан–лесоруб взревел на всю таверну, схватил Мер Ло за глотку и с размаху пригвоздил его к стене. От них отскочили завсегдатаи, завопив по–стахечийски, по–урунски, по–иолински, на афалоне… Бару с Аминатой спрыгнули с табуретов почти одновременно. Амината ринулась вперед, увлекая Бару за собой и крича на афалоне:
— Военный флот Империи! Прочь с дороги!
Мер Ло вцепился в кисть лесоруба, сдавившую его горло. Глаза его вылезли из орбит. Лесоруб вежливо, но твердо выставил назад свободную ладонь, призывая посторонних не вмешиваться, и продолжал сдавливать горло Мер Ло с безжалостной мощью.
Амината, добравшаяся до лесоруба первой, захватила запястье его выставленной руки. Заломив кисть громилы ладонью кверху, она резко дернула к животу и крутанулась на носках, чтобы боль от захвата заставила противника упасть. Но лесоруб оказался слишком велик и крепко сложен, и потому захват просто сломал его запястье. Взревев, великан отшвырнул Мер Ло, но прежде, чем он успел сделать что–либо еще, Бару огрела противника по затылку подвернувшейся под руку увесистой кружкой. Лесоруб
Здоровяк рухнул плашмя на каменный пол. Левая рука его осталась торчать кверху, чуть согнутая правая прижалась к боку.
— Видала? — беззаботно произнесла Амината и присвистнула. — Это называется «поза фехтовальщика». Контузия. Мастерский удар. Военный флот Империи, вам говорят! Все назад!!!
Мер Ло, который еще не успел подняться на ноги, ошеломленно смотрел на Бару. Его рот беззвучно разевался и захлопывался, как у рыбы, выловленной из воды. Все вокруг вдруг качнулось, словно корабль на волне, и Бару решила опуститься на пол рядом с ним. Она была пьяна и напугана и потому не сразу сумела выстроить в уме нужную фразу:
— Что ты здесь делаешь?
— Я думал, вас собираются убить… — просипел Мер Ло. Кроме того, ее секретарь явно сгорал от стыда. — Прошу прощения, ваше превосходительство. Я лишь хотел присмотреть за вами, но на тренировках я в этом деле не блистал. Да и таверны — явно не мой конек.
— А это кто?
— Он… — Мер Ло и не взглянул на поверженного великана. — В общем, я сказал ему, на кого работаю, и он рассвирепел.
Бару решила оставить уклончивый ответ без внимания. Завтра у бедолаги будет времени в избытке.
— А теперь что? — спросила она у Аминаты.
— Расплатимся и пойдем, — ответила та, опускаясь на колени и осматривая карманы лесоруба. — А если тебе охота объяснять губернатору, правоблюстителю и моему капитану, что мы делали вдвоем в таверне Южной гавани, можем сдать этого типа властям.
— Он следил за вами, — мрачно сообщил Мер Ло, щупая шею, на которой начали проступать синяки.
— Кто сказал тебе, будто меня собираются убить? — осведомилась Бару, отмахиваясь от руки какого–то зеваки.
Мало–помалу вокруг них собрались, оттесняя посторонних, свободные от дежурств солдаты гарнизона. Извечное соперничество армии и флота было забыто во имя имперской солидарности.
— Мер Ло, признавайся: кто тебе сказал, что на меня организовано покушение?
— Никто, — ответил секретарь, отводя взгляд. — Но я подумал: если правоблюститель предпримет такую попытку, то это случится, как только губернатор отправится на охоту.
— Оружие при нем есть? — спросила Бару у Аминаты.
— Нет, — проворчала та. — Но я нашла записную книжку.
Глава 7
Утро встретило Бару первым в жизни похмельем. Постанывая, морщась, спотыкаясь на каждом шагу, она обошла комнату в поисках кувшина чистой воды. Поиски не увенчались успехом, и, плюнув на последствия, Бару прихватила с собой в ванную комнату бутылку вина. Водопровод, чудесное изобретение Маскарада, наполнил ванну горячей водой и пробудил воспоминания о том, как она пила из горячих источников на Тараноке.
Далеко ли до этих источников? Далеко ли до синего неба, отраженного в безмятежной воде? До камней, темнеющих в глубине жерла вулкана, точно тени огненных богов? Боль, пульсирующая в голове, мешала вспомнить, не давала мыслям совладать с географией и тригонометрией. Не важно. Все это бесконечно далеко. Недостижимо.