Бару Корморан, предательница
Шрифт:
— Для приманки.
— Верно. Зачем давить секты в зародыше, когда можно проследить, кто собирается в них, кто смотрит па них сквозь пальцы, кто берет взятки и потворствует им, а потом — прижать к ногтю всех разом? — Тайн Ху обвела окрестности широким жестом. — Везде полным ходом идут аресты. Иликари будут брошены в тюрьмы или утоплены, а их сектанты и пособники предстанут перед судом правоблюстителя и ее присных [12] . В течение нескольких недель Зате будет очень занята преступниками, которых доставят в ее Погреба с кислотными
12
Здесь: единомышленник.
Бару припомнила бал, их обмен взглядами, свои подозрения о заговоре. Глупо говорить сейчас, но не прощупать Тайн Ху на предмет союза с правоблюстителем — еще глупее.
— Вам хорошо известны методы правоблюстителя.
— Зате Ява поступает, как считает нужным, дабы удержать власть. Методы Маскарада хитры и изощренны. Она рассказывала, что в Фалькресте заключенным позволяют бежать из их камер, не правда ли? А когда они оказываются на свободе, их ловят снова! И так происходит постоянно. Зато позже они понимают, что бегство — не более чем иллюзия.
Тем временем на площади передали в передний ряд вторую очередь бочонков с кислотой.
— Полюбуйтесь–ка! Смотрите, какое зрелище! — продолжала Тайн Ху. — Вы уверены, что в этом есть необходимость?
— Я счетовод, — выдавила Бару, с трудом сдерживая желание заткнуть уши, чтобы не слышать воплей дымящейся, разрозненной толпы. — Я имею дело с ценами, а не с верованиями.
— Но ведь и вы — часть Империи.
Тайн Ху все же была чуть выше ростом. Каждое ее движение источало целеустремленную мощь. И, сколь бы мягко ни звучали ее речи, в них чувствовалась угроза.
— Вот какую цену мы платим за широкие дороги и горячую воду, за банки и обильный урожай, — добавила Тайн Ху. — Такова сделка, на которой ты настаиваешь.
Сомнений в том, кого она имеет в виду, быть не могло: княгиня употребила афалонское местоимение в единственном числе.
— Такое сопротивление бессмысленно, — произнесла Бару. — Если им нужны перемены, они должны стать полезными Фалькресту. Можно найти путь наверх, но сначала надо проникнуть в нутро Маскарада.
— Что за недостойные речи! Люди не могут долго молчать под плетью.
— Порядок лучше беспорядка, — возразила Бару теми самыми словами, над которыми издевалась на Тараноке, спрятавшись под темным пологом школьной кровати.
Тайн Ху молча отвернулась от Бару.
Они ехали на север по сливочно–белому известняку, уложенному на подстилку из бетона и керамической крошки, по гравию с известью, по гудящей под копытами ордвиннской земле. «Может, настанет день, — думала Бару, — и дороги здесь начнут строить из таранокийского туфа».
Теперь Тайн Ху скакала верхом вместе со своими дружинниками, оставив Бару работать в карете. Бару отчаянно старалась сосредоточиться на бумагах, одолеть смутное, неизвестно откуда взявшееся беспокойство. Наверное, его породили воспоминания о беспорядках в Северной гавани и мысли о несчастных, запятнанных кислотой и сгинувших в Погребах. Или осознание того, что Тайн Ху вполне может убить ее и бросить тело Бару на поживу шакалам. Тогда ее
Раздумывая над палимпсестом, Бару пыталась сконцентрироваться. В Вультъягских владениях Тайн Ху, конечно, должны были вести кучу счетных книг. Бару предстояло изучить их и найти в них признаки подготовки к бунту: чрезмерное увлечение ссудами, агрессивные инвестиции в старую монету и ценные товары, закупки оружия и зерна, необходимые для потенциальных восставших…
А если такие признаки обнаружатся? Или Тайн Ху решит, будто Бару их отыскала? Что тогда?
Если во время поездки она исчезнет или погибнет, будет очевидно, что ее убила Тайн Ху.
И Тайн Ху это, разумеется, понимает.
Бару посмотрела в окошко кареты. Теперь перед ней раскинулись ухоженные оливковые рощи княжества Хейнгиль: ровные квадраты серебристо–зеленых зарослей давали Орд винну превосходное масло. Мысленно переработав столь ценный товар в деньги и власть, Бару поймала себя на том, что не может оторвать глаз от этой земли. Ее манили и сосновые леса, стоящие стражами над долинами, и отливающие синевой мрачные склоны горы Кидзуне, и заснеженные пики, которые возвышались вдали. То был настоящий Ордвинн, волчья земля — живущая, должно быть, по волчьим законам. Наверное, здесь сила вовсе не в знании — да и против ножа особо ведь не поспоришь… «Может, — нашептывала на ухо недоверчивая часть ее сознания, — Мер Ло устроил все нарочно, чтобы избавиться от тебя?»
Вечером они разбили лагерь. Бару уставилась на темное небо, исчерканное зигзагами чужеземных созвездий.
— Вам неспокойно? — поинтересовалась Тайн Ху.
Закутавшись в плащ, Бару взглянула на княгиню через пламя костра, не понимая, стоит ли воспринимать ее вопрос как угрозу.
А княгиня Вультъягская распахнула руки навстречу окрестным кустам и вековым деревьям. Она улыбнулась, глаза ее блеснули в отсветах огня, словно глаза орла.
— Я просто подумала, что вы наверняка еще ни разу в жизни не забирались в такую глушь и настолько не отдалялись от моря. Я угадала?
Ко дню прибытия в Вультъяг она поняла, отчего Парламент так жадно цепляется за Ордвинн. Нет, Ордвинн был не только щитом против возможного вторжения — он являлся источником несметных богатств. Леса, рыбные промыслы, прибрежные земельные угодья, каменоломни, мельницы и сами феодальные ремесленники, чье мастерство складывалось и закалялось на протяжении многих лет междоусобных войн, — все это оказалось бесценно…
Ордвинн стал бы для Империи крупным уловом. А также принес бы немалую выгоду своему будущему единовластному хозяину, который мог бы его взнуздать.
Но князья и княгини и не думали об объединении земель. Эгоистические пошлины и гильдии мешали свободному предпринимательству, что влекло за собой неизмеримые убытки. Бару мысленно бродила по воображаемой карте, стирая границы тринадцати княжеств, сокрушая крепости и замки, освобождая Ордвинн от владык и подводя итоги.
Что бы сделала она, если бы сама подняла восстание? Разрушила бы все, дабы выстроить заново? Будут ли дочери Ордвинна взирать на нее с тем же забавным изумлением, с каким сама она глазела на паруса, поднимающиеся к небу из–за рифа Халае?