Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
Но было бы так прекрасно, если бы он мог. Как много ему нужно было увидеть, как много узнать!
Лгунья. Я все-таки лгунья.
– Как хорошо, что я могу следовать туда, куда идешь ты, - я взяла его руки в свои и постаралась улыбнуться так ободряюще, насколько могла. Но получился скорее оскал, поэтому я просто вздохнула, пока он внимательно следил за мной своими изумительными черными глазами.
– Я ведь говорила - не выбирай в жены путешественницу во времени. С нами одна морока.
И наконец-то он улыбнулся мне в ответ.
– Нужно было
И видел Бог, мне хотелось сказать ему то же самое!
Если бы только в моих снах его глаза не меняли цвет на зеленые. И передо мной не стоял человек, который манил меня к себе так же сильно, как и год назад. Человек, который, однако, собирался быть мне только другом.
– Что ты теперь собираешься делать? – продолжил он, понимая, что я не смогу ответить ему на его признание. Он давно смирился. Я все-таки монстр. Неисправимый.
Конечно же, в голову ему шли лишь те образы, когда я собираю вещи и говорю ему «прощай». Почему-то на этом моменте мне представлялось, что я сажусь на самолет, а он ждет меня по ту сторону стекла и понимает, что я никогда не прилечу обратно. Или же, как я машу ему с трапа Титаника, которому суждено потонуть. Только в этой истории он – моя Роза. А я Джек, что собирается утонуть в ледяном царстве.
Итак, что я собиралась делать?
Наверное, вид. Буду делать вид, что ничего не менялось.
– Пожалуй, для начала пошлю за мадам Деверо, - серьезно начала я, выравнивая спину и принимая на себя важный вид графини, - Ну, или мы, конечно же, можем устроить суаре в стиле 21-ого века. Напьемся, плюнем на гостей и пойдем тусить в ближайшую таверну. Как тебе? – я легонько толкнула его плечом и, вылупив глаза, смотрела на него так, словно только что придумала самый гениальный заговор за всю историю вечеринок.
– И тогда весь Лондон узнает о том, что я женился на ненормальной, - усмехнулся он в ответ. Мои попытки увенчались успехом, его глаза вновь загорелись, но вот только на пару секунд. Словно кто-то зашел в комнату, включил свет, а потом вспомнил, что ему там делать особо нечего, развернулся, выключил свет и ушел.
– Почему он называл тебя «Гвен»?
Черт! Я совсем об этом забыла. И, конечно же, перед тем как дать ответ, заколебалась. Может, я и лгунья, но все-таки не идеальная. В покер мне точно не выиграть. Флеш-рояль над фул-хаусом – деньги на стол.
– Это мое второе имя. Гвендолин. Но только - тсс… - я приложила указательный палец к губам, - Иначе набегут завистники. Уверена, в глубине душе ты тоже один из тех, кто мечтает, что бы его назвали «Гвендолин».
Я добилась своего! Бенедикт рассмеялся. Натянуто, не так легко, как обычно. Но все-таки смеялся. А значит, моя битва еще не было проиграна.
– Ты раскрыла мой секрет.
– О, это все жадный блеск в твоих глазах. Он тебя выдал.
– Ты неисправима, жемчужина.
Да, неисправима. Казалось бы, что такого сложного в том, что мне нужно было остановиться?
Не ждать. Не надеяться. И не дышать…
Где же ты, Гвендолин? Беспечная девочка, которая любила разговаривать по телефону, смотреть фильмы, есть попкорн, иногда не делать домашнее задание, плакать от того, что ее сердце разбито или же ждать выхода нового фильма или мюзикла вместе с ее любимыми актерами.
На ее месте теперь девушка, которая знает большинство танцев 18-ого века, вышивает незамысловатые картины, играет на клавесине, немного умеет стрелять из мушкета, знает, как обращаться со слугами и здешний этикет.
Девочка стала уже не просто женщиной. Она стала замужней графиней.
Шарлотта Бенфорд – так теперь ее величают.
До тех пока не приходит он и своим нежным тембром не произносит всю ее в одном слове: «Гвенни». Вот кем я должна была быть.
Вернись он прямо сейчас, в этот момент, я бы бросила абсолютно все и умчалась вместе с ним хоть на край света – ему хватит всего лишь улыбки, одной улыбки этих прекрасных губ и все – я безвольная кукла, которой он может управлять, как пожелает.
Но он не возвращался. И гордость не позволяла опускаться еще ниже.
Остаток вечера я провела в раздумьях. В какой-то момент я даже пожалела, что меня не убили раньше, чем это случилось. Голова гудела от напряжения, ноги то отекали от долгого сидения на одном месте, то ныли от усталости после того, как я раз пятнадцать оббегала весь дом в поисках решения. Бенедикт меня не трогал и явно понимал, что ничего не сможет сделать с моим ужасом, охватывающим все органы сразу. Пару раз служанки находили меня в каком-нибудь углу, нервно перебирающую все варианты развития событий. Гидеон должен прийти. А вдруг не придет? А что, если заявится граф Сен-Жермен? Ведь он был не приглашен. Или кто из его шайки?
И вообще, как, черт возьми, так получилось, что я устраиваю суаре? Ведь этим должна была заниматься мадам Деверо, которая сейчас где-то с больным отцом!
СУАРЕ!
О боже, убейте меня прямо сейчас.
– Что? Что не так? – требовательно спросила я, исподлобья наблюдая за тем, как одна из служанок постоянно поглядывает на другую. Ей явно хотелось что-то сказать.
– Ничего, миледи, - быстро ответила она, явно боясь наказания за пререкания и сомнения в ее госпоже.
– Не лги. Что не так? – вновь повторила я свой вопрос. В моем гневном тоне уже часа три не было ничего удивительного, странно, что я вообще сохраняла спокойствие после всей беготни и попыток не облажаться.
– Ничего такого, миледи… Я не говорю о том, что вы чего-то не знаете, - тут же замялась девушка, нервно теребя свой фартук. Ох, как же хотелось кричать во весь голос!
– Не мямли, просто скажи.
– На суаре обычно не танцуют, миледи, - произнесла она так тихо, насколько была способна. И как я только умудрилась ее услышать?