Бегом с ножницами

Берроуз Огюстен

Она вынула двадцать долларов и сунула деньги в карман джинсов.

Агнес, не выдержав, закричала:

— Натали, мне нужны эти деньги! Ты не имеешь никакого права так поступать! Я расскажу обо всем доктору!

Натали уже стояла в дверях, готовясь уйти.

— Отлично. Можешь говорить доктору все, что хочешь. — Потом взглянула на меня. — Ну?

Я поднялся с дивана и вслед за ней вышел.

Наверху, у себя в комнате, она остановилась перед большим, в полный рост, зеркалом. Высоко подняла рубашку

и посмотрела на себя.

— Я жирная свинья, — заключила она, сжимая складку на животе.

— Нет, неправда, — возразил я. — Ты вовсе не толстая.

Натали повернулась к зеркалу спиной и посмотрела на свое отражение через плечо.

— Господи, ты только взгляни на мой зад. Он же просто необъятный.

— Натали, прекрати. Ты выглядишь прекрасно. Ты очень хорошенькая.

— Ну и черт со мной, — заключила Натали. — Пойдем лучше за биг-маками.

Мы отправились в «Макдоналдс» и утешились, позволив себе по биг-маку и по самой большой порции картошки. Вылакав остатки молочного коктейля, Натали вздохнула.

— У нас осталось всего лишь сорок центов.

Я посмотрел на часы. Два часа дня. Без дополнительных средств до вечера дожить не удастся.

— У кого попросить денег?

Тыльной стороной руки Натали вытерла рот.

— У твоей матери.

— Попробовать, конечно, можно, — согласился я. — Но, боюсь, ничего она не даст, только закатит истерику по поводу того, что отец платит слишком мало алиментов.

Натали пожевала соломинку и погрузилась в размышления.

Я смотрел в окно на оставленные на стоянке машины. Интересно, почему у всех коричневые машины? Почему не черные, не белые или серые? Не красные, в конце концов? А именно коричневые.

— Я придумала, что надо делать, — наконец заговорила Натали.

— И что же?

— Давай поедем в Амхерст и разыщем Киммеля.

— О, давай! — обрадовался я.

Мысль была отличная. Все равно что найти в кармане джинсов бумажку в десять долларов. Киммель вполне мог дать нам деньги — он был «духовным братом» доктора, а кроме того, католическим священником в армхерстской церкви.

Мы пошли на остановку перед гастрономом «Торн» и до прихода автобуса курили. Потом сели на последнее сиденье, а коленками уперлись в то, которое было перед нами.

— Думаешь, он нам что-нибудь даст? — спросил я.

— Конечно, — уверенно ответила Натали, — что-нибудь да подкинет.

Приехав в церковь, мы прошли прямо в кабинет отца Киммеля. Нас удивило, что у него нет ни охраны, ни даже секретарши — входи кто хочет.

— А, привет, — поздоровался он из-за своего стола. На серебристой оправе очков блестело солнце.

Мы с Натали уселись на двух стоящих возле стола стульях. Натали протянула руку к хрустальному пресс-папье с изображением Иисуса.

— Осторожно, милая, разобьешь, —

остановил ее отец Киммель в тот самый миг, когда ее пальцы коснулись вещицы.

— О, извините. — Натали убрала руку, потом понюхала пальцы. — Мы только что из «Макдоналдса». Не стоит пачкать Иисуса жиром, в котором жарили картошку.

Отец Киммель улыбнулся и кашлянул.

— Ну, в таком случае, чему обязан приятым сюрпризом?

Натали показала на крест на стене, над головой священника.

— Он что, из чистого золота?

От старости его шея уже плохо поворачивалась.

— О чем ты? — спросил священник, глядя прямо на нас и улыбаясь.

— Крест. За вами. Он золотой?

Отец Киммель крепко сжал лежащие на столе руки.

— Нет, думаю, просто медный. Золото мы здесь не стали бы держать. Из-за студентов там, в университете.

— А-а-а, — протянула Натали.

Я улыбнулся отцу Киммелю и вспомнил свой первый визит к нему. Мне было лет одиннадцать, мы с матерью и доктором Финчем гостили в его доме. Они втроем ушли в спальню, а я остался один в гостиной.

Делать было нечего, я открыл ящик стола, и там впервые в жизни увидел журнал «Хастлер».

— Нам нужно немного денег, — наконец собралась с духом Натали. — Не могли бы вы помочь?

Отец Киммель снова кашлянул. Выглядел он смущенным, словно мы только что попросили его защитить позицию церкви относительно абортов.

— Хм, ну, — замялся он, — и сколько же вам нужно?

— Сколько дадите, — ответила Натали. — Чтобы хватило на кино.

Он явно вздохнул с облегчением и улыбнулся.

— А, ну да, конечно. Думаю, что на кино мы найдем.

— И на попкорн, — добавила Натали.

Отец Киммель протянул руку к полке и снял кружку с пожертвованиями. Порылся в ней, добывая купюры в один доллар.

— Двадцать пять не соберется?

— Подождите, дайте посмотрю, — вздохнул он, продолжая перебирать деньги. — Тут должны быть и четвертные.

— Здорово. — Пока он не смотрел, Натали схватила Иисуса за голову — на ней тут же остался жирный след.

— Вот, есть. Двадцать пять долларов, из которых два — по двадцать пять центов. — Священник сунул деньги в руку Натали и поинтересовался: — Дома все в порядке?

— Да. — Натали пожала плечами. — Как всегда. Ну, нам пора. — Она встала.

Отец Киммель тоже поднялся из-за стола. Протянул мне руку.

— Приятно видеть тебя, Огюстен. Ты прекрасный молодой человек.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— И тебя, милая. — Он сложил губы в трубочку.

Натали подставила щеку для поцелуя.

Потом спрятала деньги в карман, и мы направились к двери. Уже почти у самого выхода священник окликнул:

— Передай привет отцу, детка.

— Обязательно, — ответила она.