Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
— Если бы можно было вернуться и снова проиграть вчерашний вечер...
— Я бы ничего не стала менять. Я ни о чем не жалею. И тебе не советую.
— Спасибо.— Джек взял ее за руку.— Я постараюсь сделать все, что от меня зависит. Как говаривал мой приятель — я не ахти что, но другого нету.
Дорин печально улыбнулась, и они продолжили завтрак.
Энн Эстергази стояла за прилавком своего магазина, аккуратно заворачивая посылку. Она уже надписывала адрес, когда в дверь вошел высокий худой мужчина в больших очках. Энн с неприязнью узнала в нем доктора Глоба.
—
— Что вам угодно, доктор? — холодно поинтересовалась она.— Я занята.
— Миссис Эстергази,— понизив голос, быстро начал Глоб,— разговор касается Арни Котта и его проекта с аномальным мальчиком из Бен-Гуриона. Я прошу использовать ваше влияние на мистера Котта. Зная вашу приверженность идеалам гуманизма, я прошу вас помешать ему, не дать совершить жестокую несправедливость по отношению к невинному интровертному шизофренику, занятому в проекте. Этот человек...
— Постойте,— перебила его Энн,— Я ничего не понимаю. — Она пригласила посетителя внутрь магазина, где их не могли услышать.
— Этот человек —Джек Болен,—продолжил доктор Глоб еще быстрее,— может навсегда остаться невменяемым в результате жажды мести, которую испытывает Котт, и я прошу вас, миссис Эстергази...— Далее последовал поток подобострастных молящих слов.
«О боже,— подумала она,— еще одна кампания, в которой я должна участвовать. Не хватит ли?»
Доктор Глоб все бормотал и бормотал, и постепенно наконец начала вырисовываться ситуация, которую он пытался описать. Ей было ясно, что Глоб затаил зло против Арни. Но дело было не только в этом. В характере доктора Глоба странно сочетались идеализм с детской ревностью.
— Да, это похоже на Арни,— прервала его Энн.
— Я думал обратиться в полицию,— продолжил Глоб,— или в ООН, но потом вспомнил о вас, и вот я здесь.— И он решительно посмотрел ей в глаза.
Тем же утром Арни Котт входил в офис компании И в Банч-вуд-парке. Навстречу ему поднялся высокий, интеллигентного вида китаец и поинтересовался, что ему угодно.
— Я — мистер И,— представился он. Они пожали друг другу руки.
— Мне нужен этот парень, Болен, которого я нанял у вас.
— Да, конечно. Не правда ли, первоклассный мастер? — И рассматривал Арни с опаской.
— Мне он так нравится, что я хотел бы выкупить у вас его контракт,— продолжил Арни, доставая чековую книжку,— Называйте цену.
— Но мы не можем отдать вам мистера Болена! — возмущенно взмахнул руками И.— Нет, сэр, мы можем предоставить его вам лишь на время.
— Ваша цена,— повторил Арни и подумал: «Ах ты хитрый косоглазый!»
— Чтобы мы расстались с мистером Боленом!.. Нам никогда его не заменить!
Арни ждал.
— Надо просмотреть документы,— наконец заявил И.— Для того чтобы определить хотя бы приблизительную стоимость мистера Болена, потребуется не один час.
Арни ждал с чековой книжкой в руках.
Выкупив трудовой контракт Джека Болена, Арни Котт вернулся домой в Льюистаун. Он застал Гелио с Манфредом в гостиной —
— Что это здесь творится? — осведомился Арни.
— Мальчик страдает затруднением речи, от которого я пытаюсь его избавить,—опустив книгу, ответил Гелио.
— Ни черта у тебя не выйдет. Пустая трата времени.— Арни снял куртку и протянул ее Гелио. Бликмен неохотно отложил книгу и, взяв одежду Арни, отправился в коридор повесить ее в шкаф.
Арни заметил, что Манфред искоса посматривает на него.
— Как дела, малыш? — дружелюбно осведомился он и похлопал мальчика по спине,— Послушай, ты хочешь вернуться в дурдом, в этот несчастный Бен-Гурион? Или предпочитаешь остаться со мной? Десять минут тебе на размышления.
«Что бы ты там ни решил, ты все равно останешься здесь.— добавил про себя Арни,— Со всеми своими плясками на цыпочках, молчанием и полным равнодушием к окружающему. И с даром предвидения, который, как я вчера убедился, хранится в твоей бестолковой голове».
— Он хочет остаться с вами, мистер,— сказал вернувшийся Гелио.
— Ничего удивительного,— довольно откликнулся Арни.
— Его мысли прозрачны для меня, как стекло, а мои — ему,—добавил Гелио.— Мы оба пленники в чужой земле, мистер.
Арни громко рассмеялся.
— Правда всегда кажется невеждам смешной,— обиделся Гелио.
— Хорошо, я — невежда, — согласился Арни,— Просто меня позабавило, что тебе нравится этот ребенок, вот и все. Я не хотел тебя обидеть. Так у вас двоих есть что-то общее? Неудивительно.— Он перевернул книгу, которую читал Гелио.— Паскаль, «Провинциальные письма». Господь Вседержитель, зачем? Какой в этом смысл?
— Ритм,— терпеливо пояснил Гелио.— Великая проза обладает каденцией, привлекающей и удерживающей блуждающее внимание мальчика.
— А почему оно блуждает?
— От страха.
— Чего он боится?
— Смерти.
— А, ну да,— помрачнев, согласился Арни.— Своей смерти? Или смерти вообще?
— Этот мальчик переживает собственную старость, которая наступит через много-много лет. Он лежит в доме престарелых — тому еще только предстоит быть построенным здесь, на Марсе,— в обители смерти и увядания, которую ненавидит всеми силами души. В этом будущем он проживает пустые бессмысленные годы, прикованный к постели,— скорее неодушевленный предмет, чем личность, в коем жизнь поддерживается лишь из-за предрассудков. И как только он пытается сосредоточиться на настоящем, его тут же сметает это ужасное видение.
— Расскажи мне о доме престарелых,— попросил Арни.
— Его скоро построят,— ответил Гелио.— Правда, не для этой цели, а как большой спальный квартал для эмигрантов на Марс.
— Да, в горах Франклина Рузвельта,— догадался Арни.
— Прибывшие люди обоснуются там и будут жить, изгнав диких бликменов из их последнего прибежища. Бликмены, в свою очередь, наложат проклятье на эту землю. Поселенцев с Земли станут преследовать неудачи, год за годом их дома будут разрушаться, и они вернутся на Землю еще быстрее, чем прибыли сюда. В конце концов дома станут использовать для престарелых, обнищавших, дряхлых и больных людей.