Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
Повинуясь какой-то неведомой силе, Элдрич описал в воздухе что-то вроде синусоиды и скрылся во чреве космического корабля. Он вновь оказался в безопасности.
— Что у вас произошло? — спросила снедаемая любопытством Фрэн Шайн.— Что все это значит?
Барни упрямо молчал.
— Сдается мне, ребята что-то не поделили! — заметил Тод Моррис.
— Бог с ними, какая, в конце концов, разница? — проворчал Норм Шайн.— Главное — у нас теперь есть Чу-Зи! А тебе, Майерсон, мой совет на будущее: держись от Элдрича
— Не работаю, а работал! — крикнул Барни. И снова занялся землечерпалкой.
Итак, первая попытка убить Палмера Элдрича закончилась неудачей. Интересно, представится ли подобная возможность в будущем? И еще — можно ли сделать это в принципе?
Немного подумав, Барни пришел к выводу, что на оба вопроса следует отвечать одинаково: нет.
В тот же день обитатели Чумного Барака собрались в кают-компании, чтобы провести первый опыт с Чу-Зи. В комнате царило напряженное молчание, все ждали той минуты, когда они отправятся туда. В свой новый мир, исполненный чудес и тайн...
— Тьфу ты...— скривилась Фрэн Шайн,— Какое же все-таки оно гадкое на вкус!
— Подумаешь, цаца какая! — хмыкнул Норм Шайн, но тут его самого перекосило.— А ты на сей раз права. Вкус — как у гнилого гриба.— Он сглотнул было слюну, но мгновенно согнулся от приступа рвоты.
— Ничего не понимаю,— схватившись за голову, простонала Элен Моррис.— Если у нас нет комплекта, то где мы после этого окажемся? Скажи мне, Норм, ты уверен, что там мы будем вместе?
— Какая разница? — пожал плечами Сэм Риган.
— Смотрите все на меня! — громко проговорил Барни.
Все удивленно посмотрели в его сторону.
— Вот я положил Чу-Зи в рот. Видите? Вот я начинаю жевать.— Сердце его готово было выскочить из груди.
«О боже! — подумал он,— Как же я все это вынесу!»
— Ну и что с того? — усмехнулся Тод Моррис.— Тоже решил немного полетать? Тебе слабо — ты у нас не Элдрич!
Теперь Чу-Зи жевали уже все семеро. Барни вздохнул и закрыл глаза.
Когда он открыл их, то увидел склонившуюся над ним жену.
— Ответь мне толком,— говорила она,— тебе второй «Манхэттен» смешивать или нет? Ведь надо сначала лед приготовить...
— Эмили,— прошептал Барни.
— Да, мой дорогой,— женщина горько улыбнулась.— Каждый раз, когда ты называешь меня по имени, я готовлюсь получить очередную порцию нотаций. Ну давай, говори, что тебе не понравилось на сей раз,— Она уселась на кушетку и небрежным жестом пригладила свою роскошную мексиканскую юбку, которую Барни когда-то подарил ей на Рождество,— Говори, я теперь ко всему готова.
— Никаких нотаций читать не собираюсь!
«Неужели я действительно такой зануда?» — подумал Барни про себя. Он с трудом поднялся с дивана, но тут же понял, что передвигаться
Эмили смерила его насмешливым взглядом.
— Вон оно в чем дело. Ты опять нарезался!
Нарезался.Последний раз Барни слышал это выражение в бытность свою студентом. Так уже давно никто не говорил. Никто, кроме Эмили.
— Милая... Милая, сейчас говорят «набрался». Понимаешь? Набрался!
Потом Барни каким-то чудом добрался до кухни. Он точно знал: в буфете должно остаться спиртное.
— Набрался так набрался,— вздохнула Эмили. Вид при этом у нее был печальный.— Барни,— добавила она,— ты бы не пил столько, а? Конечно, во всем виновата только я... Ты пьешь потому, что я такая... Потому что я тебе не подхожу, вот! — Она стала поглаживать правую бровь, движение это было у нее чем-то вроде нервного тика.
— Ты здесь ни при чем,—буркнул он в ответ.— Просто я слишком многого хочу.
«Меня приучили быть требовательным к другим,— подумал он,—я подхожу ко всем со своей меркой. Мне кажется, что человек должен владеть собой, собой и своими чувствами».
«Но ведь Эмили не просто женщина,— размышлял Барни,— как ни крути, а все-таки художник. Какая, в конце концов, разница — живописец, прикладник... Все одно, богема. Во-во, точно... Богема. Жить так, как живут все художники, и при этом быть совершенно бесталанным».
Барни принялся готовить коктейль, решив на сей раз обойтись безо льда — просто бурбон и содовая.
— Что на тебя опять нашло? — спросила Эмили.— Зачем ты меня мучаешь?
— Шла бы ты куда подальше!
— А вот и не пойду, не дождешься! Никуда я от тебя не уйду, понял? — Она горестно заломила руки.— Неужели ты не можешь относиться ко мне хоть немного иначе? Мало того, что я сама из-за своих недостатков страдаю, так ты еще норовишь меня носом в них ткнуть!
— Я рад бы их не замечать, да не могу. Ты ведь ничего не доводишь до конца. Все время какие-то безумные планы — то одно, то другое — и что в результате? Вот, например...— Барни махнул рукой. Что толку с этих разговоров? Перевоспитывать Эмили уже поздно. Такое ощущение, что ей, кроме дурацкого гончарного круга и красок, ничего не нужно. Был бы в этом хоть какой-то толк, а так...
Время летело стремительно. Мир, в котором существовали Лео Булеро и сотрудники Отдела прогнозов, так же стремительно рос и мужал. Сам же Барни топтался на месте...
«Никогда мне не стать консультантом Нью-Йорка. Я так и буду торчать в этом богом забытом Детройте.
Хорошо бы возглавить нью-йоркское отделение, вот тогда я был бы счастлив. Что у меня есть, кроме работы? Ничего, ровным счетом ничего. Работать в полную силу и занимать соответственное положение — вот что важно. Все прочее — чушь».