Белая королева для Наследника костей
Шрифт:
— Расскажи мне еще о своем отце, — прошу я, осторожно привлекая ее в свои объятия.
Пока она близко, пока ее тепло растекается по моему телу — Поток молчит. Все те голоса, которые я взбудоражил, снова вернулись. И, кажется, еще злее, ведь теперь они знают, что в их бедах виноват лишь я. И злятся, что по злой иронии судьбы их единственное оружие — первородная теургия, целиком в моих руках. Это все равно, что желать кого-то обезглавить и не иметь под рукой даже кухонного ножа. Я слышу их шипение, угрозы вечным страданием и муками, в которых
— О моем отце? — переспрашивает она. На миг как будто пытается отстраниться, но, передумав, льнет ко мне. — Он был хорошим человеком. Лучшим из всех, кого я знала. И он меня любил.
— А остальные?
— А остальные обычно думали, что младшие дети в семье существуют для того, чтобы их пинали, когда хочется кого-то пнуть. Ты ведь тоже младший? — Она спрашивает осторожно, зная, что я вряд ли скажу то, что она желает услышать, но и не спросить не может. — Второй? Третий?
Здесь, так далеко от Рухана, на другом конце земли, о Нэтрезской империи знают лишь от заезжих купцов и слепых скальдов, чьи песни по большей части мало перекликающаяся с действительностью чушь. Я так до сих пор и не понял, кто же узнал во мне брата Дэйна и раструбил об этом на весь свет.
— Третий, — говорю я.
— И какой он — великий император нэтрезов, которого боги вернули с того света?
Боги? Забытое горе расцветает во мне с новой силой, и я знаю, что сопротивляться бесполезно. Принимаю порцию горьких воспоминаний и образов, голосов, взглядов. Я украдкой подсматривал за ней, когда вынырнул из Грез, когда позволил себе верить, что, возможно, у нас есть будущее. У нее было будущее: красивое и счастливое, но без меня. Даже если бы я убил Дэйна, для нас с Киирис это ничего бы не изменило. Потому что не было никаких «нас».
Поэтому я сбежал. На край земли — куда уж дальше.
— Он лучший человек из всех, кого я знал. Образец того, каким должен быть мужчина и император. И муж, — добавляю, сглотнув горечь.
— Говорят, он убил всех мейритов, а последнюю силой взял в жены.
— Глупости. — Мне бы хотелось, чтобы Кровь богов была его пленницей. Это бы развязало мне руки. В своих самых смелых фантазиях я иногда вижу себя ее спасителем: тем, кто приведет из ледяного края бессмертную армию и отвоюет Мертвую императрицу у беспощадного тирана. Самообман, который приятно смаковать в полной тишине. — Императрица там, где она должна быть: рядом с достойным ее происхождения мужчиной.
«Хотя на самом деле ее место возле меня», — кричит мой внутренний голос, но я хватаю его за глотку и с наслаждением душу. Нет уж, я переварил это дерьмо.
— А второй брат?
— Он воин. И бабник. — Я улыбаюсь. Вспоминать о Рунне приятно, хоть после наших взаимных перепалок это кажется неестественным. Странно, но все мои попытки отыскать его не увенчались успехом. Чему он посвятил свою жизнь? Не знаю, но почему-то уверен, что его
— Ну а ты?
Такой простой вопрос, но как же тяжело на него ответить. В самом деле — кто же я? Беглец? Убийца? Мясник? Или все сразу? Мне хотелось, чтобы когда-нибудь чья-то добрая душа назвала меня еще и поводырем заблудших, но это слишком невероятно даже для сказки. Я всегда останусь Раслером-потрошителем, Наследником костей.
— Я — твой муж, и это все, что тебе стоит знать.
— Муж, который проигнорировал супружеское ложе в брачную ночь. Завтра об этом будет шептаться весь замок, а послезавтра — каждый северянин от Льера до Ревущего ущелья. И мои братья.
Она ежится как от холода, но я не чувствую ни одного сквозняка. Прижимаю к себе мою студеную королеву, зарываюсь носом в ее волосы. И гоню прочь мысли о той, другой, потому что не хочу обижать Мьёль. Это все равно, что ласкаться с чужой женщиной, пока своя лежит на кровати с завязанными глазами.
Белая королева молчит. Молчу и я. Никогда не думал, что разделить с кем-то тишину так приятно. Каждый из нас думает о своем. Мьёль так увлеклась, что не замечает, как перебирает пальцами мои пальцы. Где же ты путешествуешь, моя королева, раз даже теургия не может тебя догнать?
Вскоре я слышу ее размеренное ровное дыхание. В самый раз, потому что у меня затекли спина и плечи, и я бы многое отдал за хорошего коня и прогулку в отрезвляюще холодный рассветный туман.
Я беру королеву на руки и осторожно, чтобы не потревожить ее сны, отношу в спальню, кладу на постель. Она неосознанно тянется за моими руками, морщится, но в конце концов, переворачивается на другой бок, притягивает к груди подушку. Я тяну одело, чтобы укрыть ее и замечаю стеклянный пузырек. Верчу безделушку в руках, а потом ставлю на прикроватный столик.
Ну и кого же ты собралась отравить, моя Белая королева? В любом случае, надеюсь, ты будешь успешна в этом мероприятии и тебе станет легче.
Я иду на конюшню, нахожу своего черно скакуна, которого достал из ледяных вод Озера снов. Проклятое место, на дне которого больше покойников, чем во всей моей армии. До сих пор помню, как они хватали меня за руки, хрипели и умоляли подарить им еще немного жизни. Разве это жизнь: существовать на грани забвения, зная, что упасть мешает лишь воля кукловода?
Я забрал коня и вдохнул в него немного своей собственной отравы. Потому что мне был нужен конь, но не нужны покойники.
Снова идет снег. Густой, пушистый, словно лебяжий пух. Я еду вперед, куда глаза глядят, но подальше от замка и от Мьёль. Надеюсь, где-то в этой стуже замерзнут и непрошенные воспоминания. А когда-нибудь и я вместе с ними.
Глава шестая: Мьёль
Тусклый солнечный свет проскальзывает в окно и скользит по моей щеке.