Белая Русь(Роман)
Шрифт:
— Научим!
К вечеру слуги во дворце привели в порядок несколько комнат. Усталые вошли в покои, выпили по кубку вина и без вечери улеглись в постели. А утром примчался чауш и сообщил, что из Несвижа выехал в Пинск папский нунциуш Леон Маркони. К полудню должен быть в городе. Пан Лука Ельский был рад этому известию и вместе с тем недоволен. Принимать его негде, и хлопот полно. А с другой стороны, пусть видит, как платит чернь за бунтарство и непослушание и как стоят за господа бога те, кому папа доверил беречь святые каноны.
Леон Маркони приехал в Пинск к полудню в сопровождении пятидесяти гусар. Из окна кибитки настороженно смотрел
Пан войт и стражник Мирский вышли на крыльцо встречать гостя. На бледном, суровом лице папского нунциуша на какое-то мгновение задержалась улыбка и тут же исчезла.
— Слава богу! — прошептал он.
— На вечные времена! — поддержал Лука Ельский и, думая о высоком госте, не догадывался о цели его приезда.
Накрыли стол. От вин нунциуш Маркони отказался, но все же кубок поднял за столь трудную и славную победу, о которой услыхал за час до выезда из Несвижа. Прикоснулся сухими губами к чаше и, не отпив, поставил ее на стол.
— Гетман Януш Радзивилл выходит с войском под Лоев, — сообщил Маркони.
— Может быть, к зиме и покончим с бунтом. — Стражник Мирский прищурил остекленелый глаз. — Остались мелкие шайки, которые показать носа из леса теперь побоятся.
— Будет неплохо, — Леон Маркони был голоден. Он притянул поближе миску с курицей и отломал ножку. — Есть надежды, что схизмат Хмельницкий угомонится.
Войт и стражник переглянулись. До сих пор приходили дурные вести — королевское войско терпело поражение. Значит, что-то задумано. Леон Маркони не заставил задавать вопросы. Сообщил с достоинством, словно о победе:.
— Его величество король Ян-Казимир согласился заключить перемирие.
— Со схизматом?! — стражник Мирский не сдержал дурного слова.
— Пожалуй, это к лучшему, пан Мирский, — войт, подумав, согласился?. — Передышка — спасение Речи. Много войска полегло. Теперь обещать ему мир, собрать силы и ударить так, чтоб на Московии погребальный звон стоял.
Леон Маркони сухо улыбнулся.
— О чем ведете речь, шановные, — недоуменно пожал плечами стражник. — Вы видали, как рассыпался грозный Небаба? А мы его только пощекотали.
«Пощекотали, — с горечью подумал пан Лука Ельский. — Пятнадцать дней страшных схваток… Больше тысячи рейтар и пехоты легло…» Возражать стражнику не хотел — самолюбив и горд пан Мирский. Но согласиться с ним тоже не мог — верил в превосходство войска над бунтарями. Хмель — тот же бунтарь и предатель.
— Здесь, в княжестве Литовском, о мире речи быть не может. Только огнем и мечом.
— Да не с кем меряться силой, — стражник пригладил жидкие пепельные усы.
— Вы слыхали, Панове, Кричевский объявился под Лоевом.
— Здрадник! — заскрипел зубами войт. — Но там быстро порешит его пан Януш Радзивилл.
— А я настигну Гаркушу… С ним будет проще, чем с Небабой. — Стражник Мирский поднял кубок.
— Канцлер пан Ежи Осолинский надеется на быстрый исход, — заметил Маркони и бросил в миску обгрызенную кость курицы. — Хорошо, если бы сбылось… Папу тревожит, что предают костелы огню и паскудит чернь в святых местах. — И, понизив голос: — Из веры нашей бегут в православную…
«Вот с чем приехал!» — грустно подумал Ельский.
Но куда держит путь папский посланник, войт и стражник узнали только назавтра, когда он попросил заложить лошадей и дать стражу,
Из Пинска Маркони выезжал под именем монаха Льва Маркоцкого. А через десять дней пан Лука Ельский узнал, что тайного посланника короля Яна-Казимира монаха Льва Маркоцкого под Киевом переняли казаки, обыскали, нашли пузырек с ядом и грамоту, учиненную тайнописью для митрополита. В грамоте той говорилось, чтоб зелье попало в руки нужного человека поелику скорее и пущено в дело. Казаки почуяли, что недоброе дело затеяли паны супротив гетмана Хмельницкого, хоть имя его в грамоте той не упоминалось. Папскому нунциушу привязали на шею камень и посадили в Днепр воду пити…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
По случаю разгрома казаков и взятия Пинска канцлер Ежи Осолинский прислал срочное письмо гетману Радзивиллу в Несвиж. Будучи человеком сухим по характеру, на сей раз канцлер сочинил удивительно теплые и ласковые строки, которые начинались: «Шановный мой и коханый!..» Разгрому отряда Небабы Ежи Осолинский придавал особое значение, ибо видел в нем серьезную угрозу спокойствию в Великом княжестве Литовском. Чернь, которая совсем недавно была весьма покорной, стала неузнаваема. Варшавское воеводство, гордость и надежная опора короля, заклокотало. В лесах появились вооруженные шайки повстанцев. Шановное панство поспешно побросало маентки и уехало кто во Львов, а кто на французскую землю. Но и Львов не обещал тишины. Благодаря надежным людям удалось узнать, что Хмель нацелил на Львов войско казацкого полковника Кривоноса.
Канцлер восторгался мужеством стражника литовского Мирского и, обещая не оставить подвиг его без вознаграждения, горько сожалел, что не удалось схватить Небабу. Осолинский просил не обольщаться победой, ибо предатель Кричевский под Лоевом — не меньшая сила, чем разгромленный загон. И, поскольку в поход собрался сам гетман, просил его побыстрее разгромить изменника. Что касается Гаркуши, такого предводителя повстанцев и воров он не слыхал и думать о нем не желает. Но если бродит оный по дорогам княжества, то надлежит поймать его, карать на горло, а хлопов сечь нещадно.
«А зря, что не слыхал о Гаркуше…» — подумал гетман Радзивилл и поднес письмо к свечке. Оно вспыхнуло и рассыпалось на столе серым пеплом. Гетман уже знает о Гаркуше. Загон его небольшой, около пятисот сабель. Но сам он хитрее лисицы. Гаркуша осторожен. Боя от стражника Мирского он не примет, а будет уходить до тех пор, пока не заманит в ловушку. И тот угнаться за Гаркушей с артиллериею не сможет.
Гетман Януш Радзивилл ответил канцлеру таким же любезным и длинным письмом и выразил твердую уверенность в том, что придет час, когда схизмат Хмель сложит оружие. Перемирие пойдет на пользу. Кроме того, оно даст возможность усмирить чернь в Великом княжестве. Гетман сообщал, что послал стражника Мирского в Горваль перенять загон Гаркуши, разгромить его, затем выйти к Гомелю и стать там, дабы преградить в дальнейшем путь черкасам. Сам гетман уже собрал войско с артиллериею и через несколько дней выходит под Лоев. Пехоту же мыслит отправить по Днепру байдарками. Гетман считает, что войска будет достаточно, несмотря на то, что под Лоевом объявился новый загон, который ведет казацкий атаман Подбодайло.