Белая тетрадь
Шрифт:
— А как же жена Тира? И Маргарита?
— Погибла, когда он ударился в свои игры, — с явной неохотой ответил Ксиль. — Князь Алой Звезды взял Маргариту к себе, но она не смогла жить рядом с убийцей своего отца и сбежала. Я ее приютил на время, а когда она захотела уйти — отпустил.
— Шеан и Теа были правы, ты настоящий покровитель сирот, — невольно улыбнулась я. — Многим людям бы у тебя поучиться тому, как обращаться с детьми.
— Не такой уж я и добрый, — он вздохнул и откинулся на спинке стула. — Просто дети есть дети. Им нужна забота… «Делаю потому, что могу»,
— Ты тоже совершенство! — горячо заверила его я, ощущая смутную, инстинктивную ненависть к этому «наверное, врагу».
Ксиль засмеялся.
— Он знает свою цель и идет к ней любыми методами, — произнес он со странной тоской. — А что я… Я даже не могу понять, чего хочу. Терзаюсь тут страшным выбором и все такое, — иронично заключил он. — Где уж тут совершенство.
— А равейны не ценят завершенность, — упрямо возразила я, хотя совершенно не понимала, о чем говорит Ксиль. — Всезнание — удел Вечных и пророков. А мы на то и люди, чтобы метаться, ошибаться и опять начинать все заново.
Он улыбнулся.
— Я не человек, — и добавил вдруг совершенно серьезно: — А если мой выбор затрагивает чужую жизнь? И ошибка может эту жизнь оборвать?
Ненадолго я замешкалась с ответом. В это время из кухни выплыла Маргарита с подносом в руках, расставила заказанные лакомства, поклонилась Ксилю и исчезла.
— Не знаю, что тогда, — честно призналась я наконец и прильнула к кружке. Шоколад был именно что горячим, а не теплым — в такую погоду самое то. — И не придирайся к словам. Я не это имела в виду. Строго говоря, я тоже не человек, но что это меняет?
— Ничего не меняет, — согласился Максимилиан, окуная хрустящую палочку в горячий шоколад. Я хмыкнула. Он вскинул брови в притворном возмущении: — Чего смешного? Я всегда так ем, — и, довольный, откинулся на стуле.
— Да нет, ничего. Просто Дэйри тоже все время… Ой, извини, — я смутилась, глядя на сердитого князя, на сей раз без всякой наигранности.
— Этот твой Дэриэлл… Он нас словно преследует, честное слово.
— Как и твои старые друзья, — нахмурилась я, обижаясь за целителя. — Иногда у меня такое чувство, что ты во всех городах на свете завел себе группу поддержки. Этого ты спас, этот был в твоем клане. И все поголовно держат гостиницы и рестораны.
— И сувенирные лавки, — машинально дополнил Максимилиан и улыбнулся. — Ничего удивительного. Если ты одиночка, а не кланник, то тебе нужно думать и о легальном заработке, и о подборе жертвы, желательно безопасном и не привлекающем внимания. Укус не означает смерть. А постояльцы отеля, так сладко спящие ночью, разве не идеальные жертвы? Или припозднившиеся посетители кафе, ночного магазина, кинотеатра… Если честно, половина таких частных заведений принадлежат ар-шакаи и им подобным. Для тебя это новость?
— Как-то не задумывалась об этом, — честно призналась я. — Брр, теперь точно не буду останавливаться в непроверенных гостиницах. А то еще подкрадется ночью какая-нибудь пакость… Так что насчет твоих многочисленных знакомых? Или это нормально
— Это нормально среди тех, кто много путешествует, — снисходительно пояснил Максимилиан, довольно жмурясь. — И, опережая твой следующий вопрос — я путешествую очень много. Нигде не задерживаюсь надолго, благо клан у меня вполне самостоятельный. Так что я могу бродить по всему миру, сколько душе угодно, — несколько смущенно добавил он.
— Я странник забытый на землях чужих… — чуть слышно пробормотала я.
Максимилиан удивленно посмотрел на меня поверх чашки.
— Это строчка из одного стихотворения, — пояснила я. — Иногда вспоминаю его, когда смотрю на тебя.
— Расскажешь? — искренне заинтересовался Ксиль. Глаза у него в этот миг были совершенно по-детски наивные и требовательные. Или казались таким — кто его разберет, этого князя, какой он на самом деле…
— В другой раз, — я покачала головой. — Сейчас не вспомню, наверное.
Некоторое время мы просто сидели и потягивали горячий напиток. Я хрустела пирожными, Максимилиан меланхолично помешивал шоколад коричным печеньем. Дождь усилился, и меня опять начало клонить в сон — вязкий, как патока, неодолимый и превращающий реальность в подобие киноленты — вроде бы и происходит что-то, но ты — зритель, и не больше.
«Все-таки он вернулся, — думала я, разглядывая четкий профиль князя. — И не за какими-то тряпками, а за мной. За мной. Интересно, это надолго?»
Вряд ли. Даже учитывая его «ревность» к Дэриэллу и романтические поцелуи под дождем, я не могла поверить, что он меня любил. Хотела поверить, но не могла. В конце концов, что ему одна девочка из многих и многих? Максимилиан уйдет через пару дней, а я останусь одной из тех, безымянных, которые думают, что у них есть он.
— Ерунда, — хмыкнул Максимилиан. Губы у него были перемазаны шоколадом. — Я тебя точно запомню.
— Да-да, совершенная память и все такое, — ответила я неожиданно едко.
— Особенности памяти шакаи-ар тут ни при чем, Найта, — он улыбнулся и слизал шоколад. Меня бросило в жар — я помнила, каким горячим и по-кошачьи шершавым был этот язык. — И не думай о всяких глупостях. Я не вернулся бы, если бы ты не была мне нужна.
— Хорошо, не буду, — послушно согласилась я, заливаясь румянцем от этого «нужна». Мысли выстроились ассоциативной цепочкой — нужна, вернулся, исчезал… И с моих губ слетел закономерный вопрос: — Послушай, а где ты пропадал так долго.
— У меня был приступ, — коротко и непонятно ответил Ксиль.
Я вздрогнула, вспомнив слова Тантаэ. «Ему остался год, в лучшем случае два…».
— И часто это с тобой происходит? — вырвалось у меня прежде, чем я сообразила, о чем спрашиваю.
Губы его болезненно искривились. От Ксиля вдруг повеяло такой тоской, что у меня горло перехватило. А еще — липким, тянущим, ледяным страхом.
— Не слишком. Но в последнее время все чаще… — он вдруг судорожно вздохнул и прошептал почти безумно: — Я не хочу умирать, Найта.