Белая Яся. Подарки
Шрифт:
Мне так хорошо, потому что он не отказался от меня. Мы будем вместе. Как и обещали друг другу вчера.
... Сажусь в такси, назад, рядом с дедом. Он целует меня в щёку и говорит:
– Крепись, детка.
Дедушка называет водителю адрес, и мы отправляемся в гости к тёте.
И тогда решаюсь спросить:
– Где Ян?
Ведь ещё с утра они были вместе.
– Поехал домой, - спокойно отвечает дед.
– Не волнуйся, он обещал тебе позвонить.
Сникаю.
За время нашего с Яном сотрудничества он звонил
Сон в руку.
– Чего ты ему наговорил?
Дедушка хлопает меня по ладони:
– Просто небольшая проверка. Должен же я знать, на что он готов ради тебя.
– Меня пугают одни только догадки.
– Не гадай, всё узнаешь в своё время.
Смотрю за окно на пляску снежинок. И злюсь на людскую природу: всегда нужны доказательства.
Мне не нужны. Я и знаю и так.
Дедушка наконец выдаёт то, что, по-видимому, мучит со вчерашней ночи:
– Как далеко зашли ваши отношения?
– Тебе отчёт письменно или устно?
– Не дерзи, я серьёзно. И не потому, что контролирую тебя. В двадцать два ты уже можешь спать с кем хочешь.
– И на том спасибо, - злюсь я, - это великодушно с твоей стороны.
– Вся в мать. Отвечай по существу.
– Не дальше поцелуев, а что?
– А сколько вы знакомы?
– Почти полтора года.
– И за это время он ни разу не домогался тебя?
Решаю проигнорировать случай в галерее. В конце концов, я и сама там повела себя не лучшим образом. Поэтому отвечаю уверено:
– Нет.
– И никаких шагов к сближению он не предпринимал?
Начинает подбешивать.
– Вы ведь сами чётко очертили границы вольера, развесили таблички, и прямо сказали: кто есть кто и где его место! А васпы усваивают информацию с первого раза. И если ты собираешься спросить: "Нравилась ли я ему?" - Скажу: "Да". Ты сам всегда говорил, что женщина безошибочно это разглядит.
Дед вздыхает:
– Тогда, возможно, я сделал некоторые выводы слишком поспешно ...
– Мне остаётся надеяться - нефатально.
– Мне тоже, иначе ты ведь возненавидишь меня ...
Но ... дедушка не расстроен, отнюдь. В глазах - пляшут бесенята. Опять что-то задумал! И ловко провёл меня.
А Ян, похоже, с ним заодно. Предатель.
Вечно мужчины пытаются показать: они лучше знают, чего мы, женщины, хотим. И готовят нам сюрпризы... Вот бы всегда хорошие!
– 8 -
... У тёти Риммы многолюдно. Её загородный особняк - своеобразный салон. Тут собирается элита - писатели, артисты, учёные, политики. И просто светские бездельники, яркие, как конфетные фантики и такие же бесполезные.
Тётя Римма - пышная, важная, в бриллиантах - налетает грозовой тучей. Расцеловывает.
– А ты всё худеешь!
– она отодвигает меня и рассматривает,
– Скоро ветром будет сносить. Поди, не читаешь мои электронные письма. Я там столько рецептов сдобы набросала.
Не решаюсь сказать тёте, что её письма тут же удаляет антиспам. Пусть прибывает в счастливом неведении. Она пока теряет интерес ко мне и переключается на деда:
– Южган, подлец, совсем забыл сестру! Скоро сам в своей лаборатории превратишься в хомяка. Подопытного!
Вряд ли она понимает то, о чём говорит, но говорит убедительно.
Прохожу в зал, полный нарядных гостей. Присаживаюсь на край оттоманки. Несмотря на публичную профессию, не люблю большие шумные компании. В них всегда вариант напороться на кого-то неприятного или чуждого тебе.
Тётушка находит меня и хватает за руку.
– Ты что пришла в институтку играть?! Нет, моя милая, я не позволю тебе отсиживаться за фикусом, когда Стефан Добрович уже здесь и, к тому же, звезда моего салона.
Фамилия кажется мне знакомой. Наверняка, мы встречались в высоких кабинетах госдумы. И когда человек, на которого указывает тётушка, невзначай оборачивается в нашу сторону, меня прошибает холодный пот.
Вспоминаю, где его видела и наш последний разговор. Комитет по межнациональным отношениям и реализации миграционной политики, зампредседателя. Как я могла забыть!
Хотя психологи дают этому вполне конкретное определение - защитный механизм. Сознание словно закрывает то, что хочется поскорее вычеркнуть из памяти.
Вначале пан Добрович вёл себя корректно, просто само очарование. Целовал ручки, угощал кофе. Умный, интеллигентный, а если добавить к этому ещё и внешность, скорее киноактёра, чем политика, - немудрено, что у меня закружилась голова. Да, я заинтересовалась, но не влюбилась. Но он, видимо, истолковал моё внимание к своей персоне с выгодной себе стороны. И в очередной мой визит он распустил руки. Ко мне прежде не прикасался ни один мужчина, а тут ... В общем, гадливость, гнев, ярость почти лишили меня рассудка, и я ударила его. Коленкой туда ... И выскочила вон. Никогда прежде никого не била. Считаю это низким и неприличным для женщины. Неприятно. А через два дня случился тот инцидент с Яном в галерее. И у меня случился первый в жизни нервный срыв. Ведь Ян уже тогда был дорог мне, как друг.
Если бы не вмешался дедушка, возможно, законопроект бы и не прошёл. Но, отпаивая меня успокоительными, он каким-то чудом и погасил грязные слухи, которые Добрович распустил обо мне, и добился, что меня принял сам председатель комитета, а не зам. Так что, васпы многим обязаны нелюбимому ими Поличу.
Как тётю угораздило притащить эту мразь?! И почему дедушка мне ничего не сказал?! Ведь приехал же предупредить! ...
Тётушка не даёт мне убежать. Подводит к претенденту, знакомит.
– А вы всё хорошеете, панна Миллер.