Белое движение. Исторические портреты. Том 2
Шрифт:
Получив свежие подкрепления, Красная Армия подготовилась к контрудару. План Троцкого, возглавившего оборону города, сводился к созданию «мешка», во многом сходного с тем, который пыталось руководство красного Южного фронта создать для Добровольческой Армии под Орлом. Планировалось нанести два удара по сходящимся направлениям: со стороны Петрограда - Тосно и Луги. Ударные группировки красных, соединившись в Ямбурге, должны были полностью окружить Северо-Западную Армию.
21-23 октября под Пулковом продолжались беспрерывные бои. Решалась судьба Петрограда. Неожиданный прорыв красными позиций Вятского полка заставил белых немного сдать назад. В этой ситуации нужен был ещё один, быть может, последний рывок. Юденич почти полностью обнажил фланги, были сняты части 4-й дивизии от Луги и подтянуты резервы от Ямбурга. Собрав все силы в ударную группу под началом молодого командира Талабцев полковника
В этот момент красные подкрепления ударили по обнажившемуся правому флангу Северо-Западной Армии. 1 ноября большевики вышли к Луге. Её комендант, полковник Григорьев, имея в распоряжении лишь тыловые команды запасных, не мог остановить натиск красных полков, и Луга была сдана. Железная дорога Псков - Петроград снова оказалась под контролем большевиков.
Наступление завершилось. Дерными безлунными ночами белые полки отходили с прежних позиций. Фронт быстро сокращался. От Пскова на Гдов и Нарву наступали части советской 15-й армии. Уже были оставлены Красное Село, Павловск, Ропша, Детское Село. 3 ноября без боя сдали Гатчину. 11-я советская дивизия вышла в тыл Северо-Западной Армии и по шоссе двигалась на Ямбург. И только в этот момент эстонская армия, наконец, напомнила о себе. 1-я эстонская дивизия нанесла внезапный удар в тыл наступавшим от Петергофа красным и заставила их быстро отойти на исходные позиции. С моря по красным открыл огонь английский монитор. Но эта «помощь», конечно, уже ничего не решила.
В трёхнедельных непрерывных боях погибла почти половина и без того небольшой Северо-Западной Армии. В её рядах теперь оставалось не более 8 000 штыков. 7 ноября красные, наступая от Гатчины, заняли станцию Волосово, а 8-го пал Гдов. Остатки войск Юденича отходили к Ямбургу. Здесь произошли последние бои, однако город удержать не удалось, и 14 ноября Ямбург, последний крупный центр, находившийся под контролем белых, был оставлен. Вся Северо-Западная Армия оказалась прижатой к реке Нарове и к эстонской пограничной полосе у города Нарвы.
Сильные холода, пронизывающий северный ветер делали положение белых критическим. Солдаты и офицеры мёрзли в наспех вырытых окопах и землянках. Началась страшная эпидемия тифа, фактически уничтожившая остатки Армии. Юденич и Родзянко пытались расширить плацдарм частным наступлением правого фланга, но тщетно. Сотни солдат сдавались в плен. Эстонское правительство убедилось, что политические интересы диктуют ему необходимость мира с Советской Республикой, а не поддержки обречённого Белого движения. Переговоры с советскими дипломатами быстро завершились подписанием 31 декабря 1919 года перемирия, а 2 февраля 1920-го - и мирного договора. Большевики признали независимость республики, но с условием (оговорённым отдельным пунктом), что Эстония отказывается от предоставления своей территории для Белых правительств и армий. Мир между РСФСР и Эстонией означал конец Белого движения на Северо-Западе России.
Теперь вся Армия должна была перейти на беженское положение. Полки разоружались, солдаты и офицеры направлялись в спецлагеря. Здесь из них формировали бригады и отправляли на лесозаготовки и торфяники. Так, ещё задолго до сталинского ГУЛАГа, на территории «буржуазной республики» уже установилась система дешёвой эксплуатации бесправных людей. А в 1940 году, после ввода в Эстонию советских войск, оставшиеся в живых Северо-Западники оказались под пристальным вниманием управлений НКВД и местных коммунистов и очень скоро испытали на себе лагерные ужасы советской системы.
Vae victis [57]– жестокий приговор истории XX века...
В чём же причины поражения «осеннего наступления»?
В литературе Русского Зарубежья перечислялись самые разные факторы - от геополитических до тактических просчётов. Один из офицеров Северо-Западной Армии, Д. Д. Кузьмин-Караваев, выделял три основные причины: отсутствие надлежащей помощи со стороны Эстонии, отсутствие необходимой поддержки со стороны английского флота и неожиданное наступление
57
Горе побеждённым (лат.).
Одной из тактических ошибок Северо-Западной Армии многие белые мемуаристы считали однодневную остановку в Гатчине, днёвку 17-го октября. Отдых наступавшим частям был необходим, но в результате произошедшей задержки были потеряны почти целые сутки.
Другая тактическая ошибка - не перерезанная вовремя Николаевская железная дорога, по которой к красным подошли подкрепления. Вину за неё возлагали на начальника 3-й дивизии генерала Д. Р. Ветренко, который получил приказ выслать после занятия Гатчины сильный заслон на станцию Тосно Николаевской железной дороги. В этом случае прервалась бы связь Петрограда с Москвой, и «северная столица» почти полностью блокировалась. Однако Ветренко не выполнил этого приказа, так как, считали белые историки, торопился войти первым в Петроград. Николаевская дорога осталась под контролем большевиков, которые сохранили возможность беспрепятственно получать подкрепления из центра России.
Ветренко многие считали едва ли не самым главным виновником поражения «похода на Петроград», говорили даже о его сотрудничестве с ЧК. Такие утверждения, пожалуй, не могут считаться исчерпывающими. Действительно, реальная возможность занятия Тосно белыми существовала, станция была практически не защищена. Но дивизия Ветренко наносила основной удар на Колпино и, в случае дальнейшего успешного наступления, захватив эту станцию, разрешала одновременно две задачи - перерезала ту же Николаевскую железную дорогу почти у самого её основания и полностью блокировала Петроград, отрезая город с востока, по линии Северной железной дороги от Петрозаводска. Когда ещё была уверенность в быстром взятии Петрограда, удар Ветренко на Колпино (а это также был вариант «кратчайшего направления», столь популярного осенью 1919 года) стал бы гораздо более результативным. Справедливости ради стоит заметить, что частная неудача Ветренко вряд ли изменила бы общую стратегическую неудачу на фронте.
Некоторые склонны видеть одну из серьёзных причин поражения в недостатке офицеров Генерального Штаба на командных должностях Северо-Западной Армии. То, что в ней преобладали молодые, энергичные, но порой недостаточно опытные командиры, приводило к излишней поспешности, неосмотрительности при ведении боевых операций. Но опять же - это положение было типичным для всей Гражданской войны.
Гораздо более серьёзной причиной неудачи можно считать отсутствие резервов для поддержки наступления. Роль резерва могли бы сыграть части Западной Добровольческой Армии под командованием полковника Бермондта-Авалова. Эта армия начала формироваться ещё с 1918 года на средства немецкого оккупационного командования. Разумеется, в своей политической ориентации «бермондтовцы» в подавляющем большинстве были на стороне Германии. В то время как Северо-Западная Армия шла на Петроград, Бермондт-Авалов с таким же энтузиазмом повёл свою армию на штурм Риги. Пренебрегая приказами Юденича об отправке на фронт, он решил «разгромить латышских социалистов» и «восстановить» принцип «Единой Неделимой России» с помощью артобстрела столицы Латвии. Части Западной Армии, гораздо лучше вооружённые и оснащённые, численностью около 30 000 человек (напомним, что под Петроградом сражалось в два раза меньше бойцов), могли бы, конечно, стать тем символическим мечом, благодаря которому чаша весов истории склонилась бы в сторону Белого Дела. Но 20 октября 1919 года, в разгар боев на Пулковских высотах, Бермондт-Авалов безуспешно пытался форсировать Двину...
В результате латвийские правительственные части, вступив в бой с армией Бермондта, обратились за военной поддержкой к Эстонии, правительство которой вместо обещанной помощи Юденичу начало переброску подразделений своей армии к Риге. Разгорелся международный скандал. Белых объявили «агрессорами», готовыми уничтожить «хрупкую независимость» прибалтийских новообразований. С резким осуждением действий Бермондта выступили также правительства Англии и Франции. Как отмечал генерал Деникин, «великая борьба между европейскими державами продолжалась, и в орбиту её в качестве бессильных пешек вовлекались русские и балтийские элементы...»