Белое солнце дознавателей. Том 4
Шрифт:
Таджо сдвинул брови.
— Чудесный пример стихотворного мастерства. Леди, а теперь можете вернуться на место, — перебил меня Рябой.
— Я не закончила, — возразила я спокойно. — Если посмотреть на схему номер три под другим углом и добавить пару лучей, — мелом я провела ровно две линии, соединить точки по периметру схемы и точку, где сходились соцветия. — То мы можем наблюдать явную аналогию со схемами целительских плетений. Я продемонстрирую…
Кусок схемы я переслала на чистую часть доски и прочертила жирным три основные линии.
— Если перевернуть,
— Половину цветка!
— Половину рыбки!
— Хвост птички!
Хохот опять грянул на весь зал. Я дождалась пока стихнет шум, и спокойно продолжила.
— Малый целительский круг, в нестандартной модификации…
Рябой щурил глаза, изучая мою схему.
— …и эта схема прекрасно работает в целительстве, зарекомендовала себя за много зим.
Я отложила мел на стол и вытащила из кармана платок, чтобы тщательно вытереть пальцы — с одной рукой очищающих плетений мне не удержать.
Таджо должен догадаться. Должен. Просто обязан. Он сам рассказывал мне это. Сам. И одна из шести татуировок — на плече — как раз изображала лилию. Единственное, чего я не знала — это когда он ее нанес.
— Я могу быть свободна?
Рябой рассеянно кивнул, изучая доску. Шах не слышал меня вообще — он изучал новые меловые линии.
— Я хотела бы покинуть занятие досрочно. Здесь слишком сухой воздух для леди — пересохло в горле, если магистр позволит.
На этот раз Рябой посмотрел на меня внимательно, и я как будто увидела: «Я запомнил вас, леди».
Я вернула ответный взгляд: «Очень на это рассчитываю».
— Можете покинуть аудиторию.
Поднималась наверх я значительно быстрее, чем спускалась — пока не передумали. Махнула Гебу, и почти дошла до верха, как Рябой задал последний вопрос. Которого я очень рассчитывала избежать.
— Леди, последнее уточнение. Вы привели такое… поистине живописное обоснование, — в аудитории опять послышались смешки. — Каким по вашему мнению должен быть расчетный показатель? О, красивый расчетный показатель, — поправился магистр язвительно.
— Один и пять, — произнесла я после недолгого колебания.
— Ох, а леди может обосновать расчеты?
— Конечно, — я вернула ему сладкую улыбку. Милую и зубастую. Пусть эти псаковы расчеты обосновывает Шахрейн, когда пересмотрит записи и поймет, что показатель назван верно. — Один и пять — мои любимые цифры…
Рябой кивнул, предлагая продолжить — сдерживать насмешку он даже не пытался.
— … потому что мне исполнилось пятнадцать в канун зимы, — резюмировала я коротко. — Один, — один палец вверх, — и пять, — я растопырила всю ладошку. — Теперь вам понятно, магистр?
— Совершенно, леди… показатель один и пять, потому что вам исполнилось пятнадцать зим в…
Последние слова я не расслышала. Хохот в аудитории был таким громким, что я успела подняться на верхний круг. Сяо смотрел сочувственно, но не приближался, заняв стратегическое место прямо за спинами звезды дознавателей-ревизоров. Проверяющие
— Нет-нет-нет, господа… не расходитесь…мы ещё не закончили… — голос Рябого сочился высокомерным довольством. — Мы не может закончить на такой … ноте…
Я развернулась, присела в традиционном поклоне — ученица прощается с наставником — никто не обратил на меня ни малейшего внимания, и вышла за дверь, которую приоткрыл для меня совершенно красный и взлохмаченный Геб.
— … нужно непременно проверить показатель, который…. Рассчитала леди… и сделать это … немедленно…
Створка скрипнула, отрезая нас от звуков в аудитории — хохот и даже свист, который раздавался с дальних рядов, явно взбесит Таджо.
— Вайю…
— Потом, Гебион, всё потом! — Коридор Академии в это время был чист и пустынен, и, плюнув на конспирацию, я приподняла юбку обеими руками, и рванула вперед. — Бе-жи-м!
Я почти мурлыкала от удовольствия. Южная кухня выше всяких похвал. Воздушный десерт был изумительным, я зачерпывала маленькой ложечкой, и с упоением смаковала, чувствуя, как медовые нотки тают на языке, и раскрывается мягкий ореховый привкус.
Божественно!
— … Вайю… — Геб явно звал не в первый раз.
Я промычала в ответ, и зачерпнула ещё одну ложечку.
Великолепно!
Раньше Таджо не был таким идиотом. Это же он учил меня видеть аналогии, проводить параллели, искать подобное подобному, строить взаимосвязи, и находить логику в самых нелогичных, на первый взгляд, вещах.
А теперь? Резко поглупел? Если он не догадается, я буду очень разочарована.
Или… он просто не такой умный, каким будет через десять зим. Не такой сильный, не такой уверенный в себе и не такой спокойный… и я просто не хотела этого замечать.
Мысль бодрила. То, что Шахрейн может быть обычным человеком, со своими слабостями и недостатками была…новой.
Тупой. Шахрейн.
Я звонко расхохоталась так, что на нас обернулись с соседних столиков — южные сиры укоризненно покачали головами, а Геб досадливо цокнул.
Проблема не в нем — проблема во мне. Это я видела его таким же, как и десять зим спустя. Я. А не он. Шах ещё не стал таким…
— М-м-м… — я зачерпнула ещё ложечку — десерт внезапно стал значительно вкуснее, слаще и насыщеннее.
— Вайю! — Гебион подвинул мою чашку к себе по столу. Так, чтобы я не смогла достать. — Пожалуйста, это важно.
— Слушаю. Только верни десерт.
Геб досадливо вздохнул и вернул пиалу ко мне обратно.
Он вздыхал с самой Академии — когда я решила пообедать в кофейне, вместо того, чтобы сломя голову нестись на Арену. Ведь «сир Тир сказал сразу на Турнир».