Белый барнаульский блюз. Петров и Сидоров идут к Иванову
Шрифт:
При Тишине уже третья «Дуся-агрегат» или «бабенция со свистком» возглавляла комитет.
В городе знали, что Гриша – самый умный литературный критик. Молодые поэты его боялись и смотрели как на Пик Коммунизма. Старые – принимали по-человечески и любили с ним поболтать. Сам Дундарин, всем говорил:
– Тишин – это голова.
Гриша давно перестал дружить с Пчелкиным, сначала тот стал бухать во весь свой богатырский рост. А на пасху ударился головой о колокол на колокольне Покровского храма и стал бегать за попами, а потом вдруг женился.
Гриша подумал, что
Тишин мужал.
***
На Петров день Петров ходил в Петропавловскую церковь. В другое время он в церковь не ходил, даже на отпевании знакомых старался не бывать, а на Петров день ходил.
О том, как вести себя в храме, он не знал, просто ставил свечи за упокой и за здравие, крестился и шел по делам.
Петров все время был при делах и ему это нравилось. В его возрасте люди стараются отойти от дел, а Петрову нравилось работать. Он был деловой человек и этим гордился, не так, чтобы стоять на перекрестке улиц Антона Петрова и Павловского тракта и гордиться. Но, когда он приходил на юбилей комсомола или на День юриста, заходя в зал, здоровался со всеми, кто что-то значил в городе. После этого несколько дней он мог гордиться собой, пока с ним не происходило что-нибудь противное. Петров принимал это как кару небесную, поэтому и ходил в храм на Петров день.
В комсомол он вступил как все, в седьмом классе, в институте пригласили на собеседование и предложили работать вторым секретарем в районной организации. Но после окончания ВУЗа место оказалось занятым – одна штатная комсомолка вышла из декрета, и Петрова пристроили в общий отдел. Работа была непыльная: принеси сюда, сходи туда, договорись с тем. Носил папку за первым, возил пакеты с продуктовыми пайками, а потом доверили другие пакеты. Так познакомился с начальством от райкома до крайкома. Появились инициативные товарищи, началась кооперативная пора с реальными делами.
Когда настал капитализм, Петров был при делах. Мог зайти к Корчагину в банк и сказать:
– Трофимов разрешил, – и дело делалось. Ходил к афганцам, Клещина знал плохо, а с Заливахиным был знаком через Яшу. Заходил к бандитам, правда, в то время он уже не ходил, а ездил на «крузаке».
Жизнь крутила деловых, кто-то вываливался из окон, кто-то поднимался. Был у него дружок по институту Петрушин, умный, талантливый, деловой – спасу нет. Квартира, машина, девушки, а вышел в окно в самом расцвете лет, оставив на столе листок и четыре строки. Поэт.
Петрова часто заносило в творческие орбиты. Началось в райкоме, когда его бросали на елки и маевки. Музыканты, поэты, танцы, рок-фестивали, все слушали «Алису», «Наутилус».
Однажды на седьмое ноября Петров попал на пьянку с группой «Крематорий». Это было по работе, он оказался в квартире на Павловском с бандой музыкантов. Пили пиво и водку, пели песни. «Крематорий» завис на сутки в городе и делать им было нечего. Рулил гастролями школьный учитель Колбышев, а с ним дружил Клим Вадимов, у которого
Петров притащил с собой продавщицу пива. Где он ее подцепил, не помнил – по тем временам, она была королева, в мохеровом шарфе. За пивом отправили Андрона. Всю разнокалиберную водку, которую приносили гости, сливали в чайник, чтобы она была примерно одинакового вкуса.
Петрову все понравилось. Как звали царицу ларька, он не помнил, а вот другую девушку запомнил на всю жизнь – Лора Шестеркина. Позже она засветилась во многих делах и свалила в Тай.
С Васей Ивановым Петров познакомился через Апреля. А с ним свел Толян, он попросил Петрова забрать картины у самого известного и модного художнику в городе. Валера Апрель оказался крутым дядькой. Одно время Петров был при делах в комитете по имуществу и работал с госнедвижимостью: дома отдыха, гостиницы, курорты. Туда нужны были картины, с этим Петров и подкатил к Апрелю. Валера стал звать Петрова на вернисажи, на одном фуршете он разговорился с художником Ивановым, тот мало пил и вел себя скромно. Позже Вася стал заметной фигурой, с тех времен Петров дружит с Ивановым.
Петров никого не любил, но уважал. Например, Васю уважал, Апреля уважал. Уважал коммерсантов, от малых до самого Федрыча. Петров помнил, что он начинал с овощного напротив аэрокасс.
– Если человек при делах, его есть за что уважать, – думал Петров и даже уважал евреев. Возьми того же Аркана, если бы не Яха, то кучерявился бы Аркаша в Израиле на подхвате у торговцев концентрированным соком. А друг Аркана Рапоня тоже деловой и веселый. Его знает весь город, и он знал весь город.
– Уважать надо за дело, – считал Петров и жил незаметно.
Он не был за бандитов, не пошел в партию и последние двадцать лет сидел в тени у своего партнера по бизнесу, известного в узких кругах под именем Витя Капец.
Витя занимался всем от альфы до омеги, был депутатом, охранял крутую резиденцию в горах. Говорят, что это тайное бомбоубежище самого Верховного главнокомандующего. Петров чувствовал себя с Витей при своих делах, а когда партнер уходил в длительный отгул, не переживал.
Сегодня Петров, как обычно, пошел по делам, а жена опять висела на телефоне. Он не рассказывал ей, чем занимается. Зачем ей эти проблемы, она все понимала.
Нина – хорошая женщина, верная. Была в ней одна заноза – все время хотела с ним куда-нибудь пойти, а ему было все время некогда, не то чтобы он не хотел, но все время были дела. Нина не верила.
Когда дела пошли в гору, он купил квартиру в новом доме, который прозвали «Титаник» и дом через несколько лет треснул. Один его старый знакомый, Лосихин, очень деловой человек, назвал яхту именем жены – Екатерина. Так и плывут по жизни, уже трое детей.
«Титаник» устоял, сосед Петровых сделал на крыше террасу. Нина ходила туда загорать. Можно было предположить, что у нее с соседом роман, но надо было иметь очень тупую фантазию, чтобы такое придумать. Нина знала, в чем смысл жизни. Утром она говорила ему: