Белый барнаульский блюз. Петров и Сидоров идут к Иванову
Шрифт:
Занавес.
Лида отложила книгу.
– Это выходит все его бабы? Вот, скотина. Неужели написал? Кто там, на «Л»? Как это было давно. Завлек молодую женщину. Цветы, ужин на берегу – ей трудно было его забыть.
– Вы посмотрите за моими вещами, пожалуйста, – обратилась она к парочке ребят.
– Да, конечно, – сказал лысый, а очкарик, что был постарше, только кивнул. Очкарика звали Женя К,
– Вы кажетесь надежными парнями.
Парни заверили.
– Мы надежные.
Вода была цвета жидкого чая с молоком и, примерно, комнатной температуры. Лидия Леонидовна проплыла метров сто от берега и вернулась. Вышла, мотнула головой, представляя себя девушкой Бонда на пенсии, и встала, повернувшись лицом к солнцу.
– Привет, красавица. Можно я буду сдувать с вас пылинки и промокать росинки?
– Боже мой, кто там еще? – она повернула голову, рядом стоял высоченный крендель равномерно покрытый татуировками. – Давайте останемся друзьями.
– Так сразу и не попробуем ничего другого?
– Мой возраст не позволяет разговаривать на пляже с незнакомыми обнаженными мужчинами. Я вашего звания не вижу.
– В том и прелесть, в бане все равны. И только чувства вам подскажут.
– Я бы попросила вас отойти.
– Просите.
– У вас топорщится, – и она показала пальцем ему ниже пупка.
– Хотите, угощу вас мороженым?
– Нет.
– Мороженое на пляже – это же безотказный вариант.
– Я не ем сладкого. Безотказный вариант – бриллианты.
– Сразу по-крупному.
– Мороженое – это для мелкой шушеры.
– Мадам, ваши трехдюймовые глазки попали прямо в цель: бах, бах.
– Гражданин, давайте в темпе вальса.
– Неприступных крепостей не бывает, – пожал плечами верзила.
Лида повернулась и пошла в сторону, где ее полотенце, зонт и сумку охраняли товарищи К и П. Говорливый ловелас не стал ее преследовать.
– Спасибо, молодые люди, Вы – настоящие джентльмены.
– Что вы, мы украли все ваши деньги, – пошутил Глеб П.
– И спрятали книгу, – пошутил Женя К.
– Отлично, – она легла и закрыла глаза.
Что тогда сказал Клим?
Любимым времяпровождением Лидии Леонидовны было вспоминать, как все было. Например, как она провалилась в колодец, как встретила новый год, когда ей было одиннадцать лет, как въехали в новую квартиру. Не говоря о том, как рожала или как познакомилась с этим наказанием, за которым следила долгие годы по газетам и ТВ. Только пару последних лет он ускользнул из-под ее наблюдения. Потом она прочитала, что известный критик покинул город. На прошлой неделе по телевизору показали рекламу его книги.
– Какой у меня хороший зять, – вспомнила Лидия Леонидовна, – правда зовет меня мамой, а разница в возрасте у нас невеликая.
Прошло двадцать пять лет, Она так и не смогла выбрать: он предатель или козел. Они познакомились в доме отдыха, в начале сентября. Лида со стройотрядом приехали на фестиваль, а он жил там, как на «творческой даче». Бабье лето, чтоб оно пропало.
Все эти годы бабье лето наступало тоской по желтому купальнику. Тогда она была в новом специально связанном купальнике – в таком бикини, что мальчики из стройотряда обращали внимание на ее мелкие дыньки и ходили кругами.
Он прошел мимо, потом зашел с другой стороны и пригласил на ужин. Точнее пригласил на грибы. Сказал:
– Хотите романтический ужин с вином и грибами?
Где он тогда взял вино? А может, не было вина. Как это не было? Было шампанское и баклажанная икра, которой он заляпал ее белый спортивный костюм. Да, он заляпал мне костюм. И я сняла штаны. Ходила в юбке из пледа. Погода была прекрасная.
– Простите. Мадам, простите.
Лида подняла голову. Мужчины, лежавшие рядом, смотрели на нее вопрошающе.
– Простите, посторожите наши вещички, мы пойдем за пивом. Может вам принести?
– Спасибо. Идите.
– А вы точно не уйдете? – спросил лысый.
– Мы недолго, – сказал очкарик.
– Не беспокойтесь.
– Спасибо, – сказал лысый.
– Вы так добры, – улыбнулся очкарик.
Лида перевернулась на живот, положила голову на скрученное полотенце.
– А потом зимой я была у него, посмотрела, где живет, и не сказала. Почему не сказала?
На этот вопрос у нее было много разных ответов.
– Боялась или придумала, что сама справлюсь. Через несколько лет они встретились в театре. Тогда он ее узнал, теперь, наверное, не узнает. Зачем я переехала в этот город? Жила бы себе с родителями и не знала про него. Тут его каждую неделю показывали по телевизору. Каждую неделю я видела его у себя дома. Ольга еще подростком пришла с концерта и говорит:
– Видела Клима этого, из телека, подошла и говорю. Я выросла на ваших передачах.
– А он?
– Мы с ним сфотографировались.
– И как он?
– Нормальный дядька.
Нормальный дядька. А может предатель? Почему? Потому что тогда зимой все пошло не так? Надо было по-другому. Надо будет дочитать его пьесы, что он там пишет. Говорят, уехал, потому что поссорился с губернатором. Где губернатор, а где он. Где я? Вон Вася пишет букеты, пейзажи, ему губернатор вручил грамоту. А этот поссорился. Вася не любит Клима. Вася, наверное, никого не любит. Вася хороший, спокойный, с ним удобно. Мамой называет. А с другой стороны, вон у Нины муж – тень, очень удобно. Вася не такой – с ним и в отпуск, и в театр, и на выставку, он всегда зовет.