Белый, белый снег… (сборник)
Шрифт:
Разбежались по сторонам, ждем. А гон все дальше, дальше… Я забеспокоился, свистнул напарника, и кинулись мы с ним вдогонку.
Долго шли, собак уж и не слыхать стало. Хорошо, хоть следы остались. Кричали, стреляли – ни слуху, ни духу. Вымотались – сил нет: ноги едва передвигаем, в снегу оба, как два снеговика.
Сумерки опустились. Товарищ мой говорит: «Пойдем домой. Завтра собак заберем» – «Нет, – отвечаю, – собак не брошу». Пошли дальше. Гляжу, приятель мой сник: уж и не рад, наверное, что со мной связался. Зачем мучить человека? Вывел я его на дорогу, посадил на попутную машину, а сам – обратно на след.
Совсем темно стало. Я уже и голос сорвал, и все патроны извел – нет собак. Закурил последнюю сигарету. Сижу, думаю:
Первое время я охотился один, потом ко мне присоединился младший брат. Вдвоем мы исходили вдоль и поперек всю округу: мокли под унылым осенним дождем, мерзли в заснеженном холодном лесу, возвращались с богатой добычей и совсем пустые, но каждый выход на охоту был неповторим – наши собаки дарили нам немало счастливых минут.
Помнится: утро, туман, иней на сухой пожелтевшей траве; березы тихо роняют последние листья; в прозрачном осеннем небе, клин за клином, низко летят гуси, и солнце отражается в их перламутровых подкрылках.
Мы с братом идем редколесьем, шурша опавшей листвой, покрикиваем, взбадривая собак: «Был-был-был! Был-был-был! Был да ушел!» Собаки прилежно обнюхивают землю, снуют туда-сюда.
«Аф!» – подала голос Пальма из мелкого частого осинника.
Останавливаемся. Ждем.
Минуту спустя она взлаяла снова, тоном повыше. Где-то здесь ночью гулял заяц. Двигаемся следом за собаками. Впереди, время от времени, как маяк: «Аф!», «Аф!» Трава полегла, кусты и деревья стоят голые – слышно далеко.
«У-а-уф!» – это Полкан. Словно зевнул спросонок. Значит, уже теплее, лежка близко.
Заяц выбелел, лежит плотно, не хочет без нужды на глаза попадаться. Пока не наступишь – не поднимется.
Вдруг – «Ви-и-и-и!» – разом заголосили собаки, будто с них шкуру живьем сдирают. По зрячему пошли, не иначе.
Брат – на лежку. Я постоял, послушал, куда повернут – и наперехват. Встал в лощинке, где деревья пореже. Ружье наизготовку держу. Рядом куст шиповника: листья облетели, плоды на солнце оранжевыми огоньками горят. Щиплю потихонечку ягоды, косточки сплевываю.
Гон ближе, ближе… Нет, не дошел до меня заяц. Повернул круче, чем я рассчитывал – и на лежку. Ну, там братан стоит, не пропустит. Только подумал – «Бах!»
– Гото-о-ов! – кричит.
Продираюсь к нему сквозь кусты. Он держит за задние лапы вылинявшего беляка. Собаки уже тут, похрустывают аппетитно пазанками [9] . Кисло пахнет сгоревшим порохом. Брат, оживленно жестикулируя, рассказывает, как шел гон, как заяц выскочил прямо на него и как он положил его с первого выстрела.
Перекурив, идем дальше. В ельнике поднимаем второго. Привычно разбегаемся по сторонам, вслушиваясь в то затихающий, то нарастающий лай. Эх, какой гон! Песня…
Этот на лежку не пошел. Отмахал с километр по прямой и закружил возле болота. Двигаемся туда. Когда собак становится слышнее, снова расходимся по номерам, пытаясь предугадать, как пойдет заяц.
Тихо в лесу. Изредка налетит легкий ветерок, пошумит в кронах высоких сосен – и снова тишина. Слышно, как где-то далеко бормочут косачи: словно ручей журчит. Мышь пискнула, юркнув в кучу сухой листвы. Сойка прилетела, уселась на ветку совсем рядом. Поблескивая черными бусинками глаз, с любопытством принялась изучать незнакомый объект. Я шевельнул стволом, и она, оглашая окрестности паническим криком, унеслась прочь.
Отдалившийся было гон, стремительно приближается. Собаки нажимают, заяц вот-вот выскочит. Поглядываю по сторонам: где же он, неужели пропустил?
Чуть слышно щелкнула сбоку сломанная сухая веточка. Быстро поворачиваю голову. Белый-белый зверек на фоне пожухлой травы идет размашистыми прыжками.
Потихоньку
Остановившись у ручья, разжигаем костер, кипятим чай. Жаркое пламя жадно лижет сухие ветки, булькает вода в котелке, жмурятся на низкое осеннее солнце, уставшие собаки.
Откуда-то из поднебесья слышатся нежные, протяжные звуки, словно кто-то играет на флейте. Прямо над нами белой, прерывистой нитью летят лебеди. И мы уже знаем – завтра будет снег.
…Все когда-нибудь кончается, Кончились и наши счастливые охоты. Сумрачным ноябрьским днем не стало Полкана. Он закончил свою жизнь на гону, как и подобает настоящей охотничьей собаке.
Волк подстерег Полкана, когда тот, ничего не видя и не слыша, шел по заячьему следу. Схватка была короткой, и исход ее – предрешен.
А спустя год погибла и Пальма. Первый раз волк сильно потрепал ее на открытии охоты. Но тогда собаку удалось отбить, и брат три километра нес ее на руках. Пока довезли до дому, весь багажник машины был залит кровью. Раны на шее, груди и спине оказались настолько глубокими, что можно было подумать, будто ее истыкали кинжалом. Обессиленная, она тяжело дышала и хрипло постанывала, как человек. Когда ей сделали обезболивающий укол, и боль отпустила – из глаз ручьями хлынули слезы.
Думали, не выживет, но она вскоре пошла на поправку.
Говорят, собака, которая была под волком, уже непригодна для охоты – будет, мол, бояться. Но Пальма, едва оправившись от ран, снова рвалась в лес и работала не хуже.
Казалось, все позади, но судьба распорядилась по-другому.
Той же осенью мы поехали на охоту. Погода была отвратительная: шел дождь со снегом, и не хотелось выходить из машины. Но не возвращаться же!.. Быстро подняли зайца, разбежались по номерам. Спустя полчаса косой вылетел на меня, но я промазал. Как знать, не дрогни рука, может, и осталась бы, Пальма жива.
Долго потом не могли перехватить этого зайца. Кружа и путая след, он уходил все дальше. Вдруг… Тонко, пронзительно завизжала Пальма и тут же смолкла, словно поперхнувшись. Подгоняемые недобрыми предчувствиями, мы с братом кинулись к ней.
Когда прибежали, все было кончено: на изрытом снегу остались только алые пятна. Судя по следам, волк взял ее возле дороги и, задрав, понес на себе. Об этом говорили капельки крови, оставленные на пути. Все еще не веря, мы шли и звали: «Пальма! Пальма!»
Снега в лесу было уже много, но оттепель и дождь сделали свое дело: на открытых местах он лежал лишь островками. Поэтому вскоре волчий след потерялся.
Подняв ружье, я отдуплетился в серое низкое небо: «Прощай, Пальма!»Спустя годы, я перебираю в памяти все наши охоты, и вместе с запахами прелой листвы, яркими красками осеннего леса, звонкими голосами гончих доносится до меня какая-то светлая грусть. И кажется мне тогда – таких собак больше не будет.
Примечания
1
шконка – кровать (тюремн.)
2
Лежневка – дорога, выложенная в особо непроходимых болотистых местах круглым пиленым лесом
3
Солонцы* – место, куда выкладывается соль, для приваживания копытных .
4
КПП – контрольно-пропускной пункт
5
АКМ – автомат Калашникова
6
БМП – боевая машина пехоты
7
Сорога – то же, что плотва (северн.).
8
Хлорпикрин – слезоточивый газ
9
Пазанки – части передних лап до скакательного сустава. Даются собакам в качестве поощрения за работу.