Белый варвар
Шрифт:
И если тайна реликвии раскроется белым несдобровать. Клинок - проклятая игрушка некроманта!
Сжав челюсти, барон летел по пещерной глотке, подгоняемый картинами возможных событий. Если она попадет в другую волчью стаю вместе с клинком и тайной своего исчезновения от оборотней, братству белых долго не жить. Пусть за последние пятнадцать лет стая окрепла и усилилась. Она может дать отпор любому братству оборотней, но против реликвии она не пойдет. Белые волки слабы перед реликвией и не в силах противиться безоговорочной покорности, которую она вызывает.
Он
Вряд ли девчонка шла к северному перевалу проверенным путем. Наверняка, боясь погони, поднималась сбоку параллельно тропе охотников. Возможно, она посещала охотничьи сторожки, что разрушились несколько зим назад. Пусть съестных запасов там не осталось, но на ночлег укрыться можно. Одна из сторожек, как раз должна быть тут, совсем близко.
Барон нашел ее спустя несколько минут, следов не заметил, выходит, она ходила по скалам.
Молодец, подумал он, но от меня не скроется.
Прошел в сторону и припал к снегу, стараясь учуять горьковато полынный тон, каким пахла веревка на реке. Запахи вновь раскрыли перед ним книгу с тысячей историй.
Вот лисица, лось, кабан из крупных… и поросята, четверо. Оборотень подавил голодный рык и продолжил принюхиваться, синицы, перепелка, мышь пробегала за ней куница… да мышке не повезло. А вот и тонкий запах горечи. Нашел! Принюхался, определяя время. Ариша здесь была не более двух дней назад.
Сюда дошла, плутовка! Кто бы подумал! Девчонка, и добралась, не заплутала.
Подгоняемый чувством охоты волк сорвался с места. Тонкий запах полынной горечи вел его меж сосен, и скал, вверх, параллельно тропе, идущей к северному перевалу. У второй сторожки, он оказался еще через два часа, замерзшей девицы в снегу не обнаружил, усмехнулся. Здесь она была в прошлую ночь, спускалась тяжело, на крыше виднеется след маленькой ладошки, а в полуразрушенной сторожке остался резкий запах настойки из какой-то мелкой горной травки и подорожника. Такую настойку не пьют, выходит, обрабатывала вывих или рану.
Теперь сомнений не было, он найдет ее до перевала, зареванной, а может быть и замерзшей в снегу. Клинок вернется в стаю, а тело девчонки придется передать ее дяде, чтобы неразумное дитя похоронили, как требуют того людские обычаи. Жаль если так, красивые были глаза у немощи.
Но чем дальше он бежал, тем очевиднее становилось - Ариша северный перевал достигла и перешла, и быть может, еще дышит. Хотя, это невозможно в непроглядной бушующей тьме, где небо смешалось с землей, а снег залепляет глаза и уши. Стафорд, рыча и скалясь, сам с трудом добрался к нужным скалам.
Что ж если у нее хватило ума дойти сюда, наверняка и каменной тропкой девчонка воспользовалась, а если нет, то он найдет ее на склоне, где из снежной тьмы выступают острозубые скалы.
Оборотень быстро спускался сверху, время от времени заглядывая за выступ на тропку, прислушивался и принюхивался. Но зря, полынный
Неужели спустилась ниже? Или сорвалась?
Думая так, он перевоплотился. И на скале уже стоит барон Стафорд в плаще, отороченном черным мехом с капюшоном надвинутом на грозно сверкающие глаза. Он легко взмыл вверх и проскочил между скалами на тропку. Разогнулся, прислушиваясь. Присутствующая здесь относительная тишина настораживала, отсутствие запахов бесило. Здесь кто-то был помимо мелкой сумасбродки и этот кто-то все еще таится среди скал. Человек или зверь, пока не разобрать.
Разбитый фонарь и огарок свечи барон нашел через минуту, поднял, почувствовав на пальцах вязкие капли, поднес к лицу, принюхался. Кровь… густая, замерзающая и не ее… животного. Завидев копошение за следующим выступом, он уверенно шагнул вперед.
– Ариша?
– Рррррав!
– здоровая обезумевшая собака бросилась к оборотню и тут же схлопотала по морде, раз, другой. Сын ночи грозно рыкнув поднял ее за горло. И псина жалобно скуля, повисла. Разобрала, облезлая, на кого кинулась. Сожалеет. А пожалеет еще больше, потому что разит от нее не только собачьей кровью, но и горечью полыни.
– Девчонка, отзовись!
– Ааааааааа - ях… - раздалось где-то ниже, совсем тихий звук, с радостью съеденный бурей.
– Еще жива.
– Стафорд откинул облезлую дворнягу в сторону и ринулся вниз.
Совсем рядом упала сосна, со стоном и скрипом рухнула, разметав под собой камни и снег, засыпав каменистую дорожку огромными осколками. Оборотень летящие на него скальные осколки не заметил, в три прыжка оказался за пределами тропки и белым волком продолжил опасный спуск. Здесь в одну из бурь Дерек перебил себе хребет. В другую, умер под завалом камней Тарис. Гиблое место, слишком много расщелин, и непрочных уступов, а девчонка все еще ходит на своих двоих.
Барон увидел е барахтающейся в снегу, незадолго до того, как сам оказался рядом. И ожидал он чего угодно только не нападения. Как во времена войн в крестьянских поселениях, она кинулась на него с дубинкой, заголосила:
– Фу! Плохой пес, плохой!
– замахнулась для устрашения, ничего толком не видя, - Уйди с дороги…
– Я оборотень, - он выбил из ее рук дубину, ответил с громким рыком.
– С дороги не уйду.
– Ваша милость?
– пискнула девчонка, опадая в снег.
– В-вы?
Волков подзуживать на стрельбу из арбалета не побоялась, через реку перешла, и под покровом бури с перевала спустилась, а встретив меня, дрожит. Он досадливо фыркнул. Девчонка!
4