Белый варвар
Шрифт:
Ожидаемо подлетел, схватил за шею, замахнулся. Напугал до дрожи, но я не плачу, мне терять нечего. Все что я могла потерять, было утеряно в деревне. Пусть удушит, пусть загрызет…
– Сломала?!
– взревел барон, покрываясь белой шерстью, и острые когти выступили на мощных руках.
– Разобрала… Иначе, не смогла бы унести.
– Говорю, леденея от страха, и крепче цепляюсь за шкуру.
Вот сейчас, его глаза стали непроницаемо черными, исчезла радужка и белок, в нечеловеческом оскале проступили волчьи
Я зажмурилась, ожидая сокрушительного удара, но он не последовал.
– Упрямая девчонка!
– оборотень отшвырнул меня на кровать, как матерчатую куклу.
Ударилась больно, но не настолько, чтобы умереть. Жаль. А он навис сверху прорычал сдавлено:
– Где клинок?
– Останется со мной.
Оскалился. В состоянии полу-оборотня, это выглядит ужаснее, чем в ипостаси волка. Взбешенный человек со звериной ухмылкой, сверхсильное разумное чудовище. Именно такими они уходили на войну под предводительством Табира IV, именно такими их запомнили жители захваченных городов и разоренных селений.
– От тебя самой сейчас ничего не останется, - оглушительно тихо пообещал барон, клацнув зубами у моего лица.
– Как и от вашей стаи… - прошептала я, отползая к изголовью кровати.
– Думаете, черные просто так примкнули к братству? Уверены, что хорошо защищены и в замке угрозы нет?
– Ариша…
Утробное рычание волка, который вот-вот вцепится в мое горло, предостерегало от дальнейших слов. Но мне терять нечего:
– Очнитесь! Они не только вошли в ворота, они и в комнату Гаро пробрались. Незамеченными!
– Замолчи… - произнес он предупреждающе, но я уже не слышу.
– Не доверься принц мне, герцог Равии сейчас вытирал бы ноги о вашу шкуру! Привезите в замок любой другой клинок, назовите Гессбойро и вы увидите, как быстро он окажется в руках врага!
И грозный рык меня не остановил.
– Оставьте реликвию у третьей стороны… После коронации я его верну Гаро.
– Клинок наш!
По лицу Барона пошли судороги, в следующее мгновение на меня взирал оскалившийся белый волк. Огромный с вздыбленной шерстю и горящими черными глазами.
Моя смерть будет мучительной и долгой, поняла я. И от осознания этого, взор заволокло серым туманом.
– Б-б-боже…
– Никаких обмороков!
– проорал барон.
Пощечина обожгла щеку, но лишь ускорила мое падение во тьму.
Перед следующим пробуждением я пролежала неподвижно очень долгое время. В комнате уже темно, трещат дрова в печи, пахнет все теми же сушеными яблоками. Выходит сумку уже убрали и разлитые настойки с мазами тщательно смыли. Даже запаха не осталось. Сколько же времени прошло?
Правая рука затекла и сейчас колит неимоверно, особенно в плече. И спина
– Кого ищешь?
– горячее дыхание опалило ухо.
– Не меня ли?
А вот и сам барон, сидел все это время сбоку от меня на сундуке. Вздрогнула, попыталась встать, но мужская рука за плечо пригвоздила к кровати.
– Лежи. И не смей реветь… - зло предупредил он, заглянув в мое лицо сверху.
– Тогда плечо отпустите, - я поморщилась от тупой боли, и руку он забрал.
– Рубашка и штаны на кровати, оденься. И поговорим.
– Оборотень размашистым шагом направился к двери.
– Я сама не сумею, позовите…
– Повитуха сегодня у сестры гостит. Из всех помощников только я.
– Он ухмыльнулся, прожигая взглядом, и белая улыбка сверкнула на смуглом лице.
Таких помощников мне не надо!
Сглотнула, прежде чем тихо произнести:
– Справлюсь.
– Так и думал.
Уходя, грохнул дверью так, что крынки на печи мелко зазвенели, а вернулся тихо, ровно через пять минут. Я в это время держала рубашку в руках, не зная как ее надеть. Штаны со слезами на ноги натянула, но вот с рубашкой сладить не смогла. Плечи болят, левая рука не поднимается, правая огнем горит.
– Не справилась… - произнес барон, неожиданно оказавшийся за моей спиной.
– Помочь?
Его рука опустилась на ноющее плечо, от страха и боли я отпрянула в сторону:
– Не нааа-до!
Но он вернул меня обратно, резко дернув на себя:
– Ужин стынет, а ждать еще я не намерен.
– Так не ждите… - прижала рубашку к груди, расправляя так, чтобы голого тела видно не было. Обернулась.
– Ступайте себе.
– Одному скучно. А ты раздетой за стол не сядешь.
От такого заявления щеки заалели, а барон погасил свечу и в кромешной тьме рубашку потянул на себя.
– Что…?
– оставшись без прикрытия, схватила шкуру, но барон со смешком и ее у меня отобрал.
– Что вы делаете?
– Я ускоряю твое облачение.
Повернулась спиной, грудь руками закрыла, возмутилась с укором:
– Но вы видите в темноте!
– Чего я в темноте только ни видел.
– Так это вы… чего только ни видели! То есть… я хочу сказать…
– Так и не возникай, - отрезал он.
– Одевайся.
Быстро помог одеться, затем сказал, что под кроватью тапки меховые и вышел. Накинув шкуру на плечи, пошла за ним, медленно стараясь не шипеть от боли на каждом шагу. Вхожу в кухню, на столе мясо жаренное и домашние колбасы и картошка с фасолью, барон неспешно расправляется с едой. Даже грациозно как-то, с вилкой и обычным кухонным ножом.