Белый варвар
Шрифт:
– Я к роженице, живет тут через дорогу. Девчонка вторые сутки никак не разродится. Худая как щепка, а зачала от богатыря.
– Кутаясь в тонкий плащ на меху, она протяжно вздохнула: - Ты едешь в дом нашего градоправителя.
– К Суро?
– А других градоправителей в Берите и нет.
Повитуха прошла к калитке, тяжело ее открыла и пропустила вперед меня:
– Не пугайся, не одна ты там будешь, у него уже трое лекарей. Но шить, как сама знаешь, не могут, предлагают тряпками стягивать.
Значит там работы на час или полтора, промыть и зашить, если дело не серьезное.
– А что случилось?
–
– Отрезали?
– Датог не позволил, ищет помощи.
Вспомнила, как то же самое дядьке моему говорили, когда он в расщелину упал. И не сбылось ничего. Захар с отцом моим к его ногам жгутами палки прикрепили, и на вытяжку к изножью зацепили. Морат полгода в постели провалялся, зверел, как оборотень, рычал не хуже рыси, за время своей неподвижности всех поубивать обещался, но встал. Коленями погоду чувствует, если в пути долго, то чуток прихрамывает, а все-таки ходит, на своих двоих ходит, а не поленом не печке лежит.
– Ты костей раздробленных не боишься? Крови, кожи?
– Куда мне бояться, не одну скотину с отцом разбирала.
– Ка-какую скотину?
– удивилась она.
– Животную, человеческую только шила. Я дочь мясника и травницы.
– Вот оно как?!
– женщина с облегчением выдохнула.
– А я уж подумала…, ну да ладно. Дашь старшему Датогу сразу при встрече. Она передала мне послание, сложенное вчетверо и поспешила вниз по улице.
– Людора, стойте. Как к Суро быстрее добраться?
– Сюда сейчас сани подъедут. Дождись!
– крикнула она.
– Дождусь. Быть может, и к вам на подмогу успею.
– Вряд ли.
Поспешила я с выводами, ой как поспешила. Сани не приползли, как это часто бывает в маленьких селениях, а прилетели, возница меня вместе с сумкой одним рывком на них втащил и, дав лошадям плетей, помчался дальше.
От центральных кварталов мы ехали к периферии, в сторону самого высокого участка к скрытой скале, как ее назвала тетя Варрия. Почему обитель градоправителя находится на отшибе и за скалой, я поняла лишь, когда мы завернули за угол. Огромный каменный особняк там попросту прятался. Скалой он был защищен от лавин и оползней, обрушивающихся на город с юга каждые три четыре года. Можно было бы сказать, что первый Датог Суро трусил, но в отличие от других построек Берита только его дом с крепостными стенными по краю, нависая над обрывом и пешей тропой, веками защищал город от незваных гостей из степи. С приходом оборотней в предгорье визиты грабителей из равнины Нариви прекратились. Но этот дом, как и люди старшего поколения все еще помнят те страшные времена.
Сани промчались через ворота и, разметав сугробы, затормозили у дверей заднего входа. Здоровый возница легко спрыгнул с козел, и меня на каменный двор опустил. Из-за мехового воротника, шапки и шарфа лица его я не видела, но по голосу поняла человек он не простой.
– Людора, вы дорогу знаете.
– Я не...
– Отставьте разговоры, ему нужна помощь, - он за руку завел в дом и, грохнув дверью, оставил меня одну в натопленной кухне.
То, что помощь нужна я поняла уже там. Некогда просторная и чистая
– Эй, кто-нибудь есть?
Ответом мне был грохот где-то наверху и громкие споры:
– Я сказал, что это поможет!
– протяжный говор южных морей я услышала впервые за семь лет. Так Захар травник раньше говорил, пока наши напевы не перенял.
– Вы не имеете права так утверждать...
– а это говорил северянин, у них голоса резкие, и после каждого слова, словно бы наступает пауза.
– Помолчите, я уже использовал свою настойку, вскоре жар спадет.
– О! А вот это уже наше наречие. Выходит местный лекарь тут тоже есть. Но двое других ему менее всего рады.
– Что?!
– Как вы посмели!
– Датог, позволил, - отрезал тот, чем несказанно позабавил лекаря с юга.
– Ваша трава была вымочена в вине, вы сами его недавно лакали.
– Пьянь!
– грубо заявил север.
– Отойдите от мальчика!
Исходя из послышавшихся возгласов и оскорблений, столкновения светлым головам не избежать. Сейчас север устроит свару с местным и юг, если будет умнее пойдет лечить сам. Я поспешила наверх. У лестницы встретила еще троих, мужчину среднего возраста и двух женщин. Прислуга или жильцы, были смущены происходящим, но не спешили разоравшихся врачевателей унять. Они стояли у дверей в ярко освещенную комнату и глазели на кавардак происходящий внутри.
– Доброй ночи, - поздоровалась я.
– Давно здесь так?
– Вторые сутки, - ответила мне женщина постарше.
– А с мальчиком что?
– Ничего хорошего, - слезливо выдохнула она и указала в угол, где среди кровавых простыней свернувшись в клубок лежит маленький человечек.
– Боже мой!
– я ухватила за руку грозного вида мужчину, выведя его из оцепенения.
– Заберите отсюда ребенка. В новую комнату, натопленную, немедленно.
– Торома сказано не двигать, - заметил он, буравя меня взглядом.
– И вы не Людора...
– А вы не столб, сделайте, как прошу. С ребенком плохо, двигай не двигай, если не вмешаться, умрет.
– Посмотрела прямо и твердо. В Берите глазам верят больше чем словам, вот и я глаз не отвела, когда он злобно прищурился.
Хмыкнул, оценив мой напор, и все-таки вошел в душную комнатушку, где трое лекарей уже избивают друг друга всем, чем ни попадя. Я же даю команду притихшим женщинам:
– Нужна комната чистая, свечей побольше, растопленный камин, кровать без перин, твердая.
– Но...
– попыталась воспротивиться старшая из них.
– Твердая, - повторила непререкаемым тоном.
– А еще теплая вода ведро. Лучше два или три... и быстро!
Когда в дверях появился мужчина с мальчиком на руках, он кивком головы указал, назад как бы спрашивая, а с этими что делать?
– Закроете, пока не угомонятся или не поубивают друг друга, - процедила я, ощупывая лобик раненного.
– Горит. Быстрее перенесите.
На ходу стянула с себя шапку и куртку, вещи отдала удивленной молодой женщине. Пройдя за мужчиной в комнату, я освободила сумку от поклажи и на столе развернула иглы и жилы.