Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации

Федоров Виктор Александрович

В сенях Стадлер отвел Стерлингова в сторону.

– Послушайте, Эд, - сказал он.
– Мне надоели ваши дурацкие розыгрыши. Что вы задумали и почему я обо всем узнаю в последнюю очередь?

– Простите, дружище, - потупился Стерлингов.
– Но я и сам до конца не был уверен в выполнимости моих планов. Парикмахер нужен нам для того, чтобы загримировать Свинью.

– Это я понял, - раздраженно проговорил советолог.
– Но к чему такая спешка? Разве нельзя было подождать до завтра?

– Нельзя, - возразил Стерлингов.
–

Во-первых, вы забываете, что сегодня уже пятое число, а во-вторых - у Вильковского с завтрашнего дня заканчивается отпуск, то есть возникнут лишние трудности с доставкой его сюда и последующей бесследной ликвидацией.

– Как, вы хотите его...
– сделал страшные глаза Стадлер.

– Ага.

– Прямо здесь?!

– Конечно.
– Стерлингов флегматично кивнул.
– А вы что, думаете отпустить такого свидетеля?

Советолога прошиб пот.

– Я надеюсь, вы не поручите это мне?
– спросил он.

– Да конечно же нет! Это дело Лупиньша. Ваша задача - строить из себя сытого, вальяжного бюргера. Остальное я беру на себя.

– Бюргеры - в Германии, - осторожно заметил Стадлер.

– Возможно.
– Стерлингов рукой взлохматил себе волосы.
– Но это роли не играет, пойдемте лучше к гостям, а то неудобно.

Они вошли в гостинную. Стол был уже накрыт, Лупиньш степенно плавал вокруг него, наводя последние штрихи.

– Прошу садится, - призвал всех Стерлингов...

Подождав для приличия несколько минут, Стерлингов произнес:

– Друзья! После того, как мы утолили первый голод, считаю целесообразным поговорить о деле. Вас, дорогой Сигизмунд, вероятно интересует вопрос, зачем я вас пригласил?

Вильковский что-то промычал набитым ртом. Его первый голод еще не отступил.

Стерлингов же сложил свой столовый прибор на тарелку, призывая всех последовать его примеру.

– Мои друзья кинематографисты, - начал он, - поставили перед собой очень сложную, но в то же время и интересную задачу.

Стадлер заерзал на стуле.

– Они хотят снять масштабную документальную эпопею о Ленине, так сказать, на родине вождя, с мистером Марафетом в главной роли.

– О, марафет!
– оживился Фрайер и тут же скривился от боли: Лупиньш под столом наступил ему на ногу.

Вильковский наконец прожевал капусту и заблеял:

– Я-то гляжу, на кого он похож? Ну просто вылитый Ильич! Умеют же актеров подбирать!

– А вот ваша задача, - мягко надавил Стерлингов, - сделать это сходство абсолютным. Фильм ведь документальныйы, а значит, ни у кого из зрителей и тени сомнения закрасться не должно, что Ленин не настоящий. Мистер Стилберг, я правильно объясняю?

Стадлер, надув щеки, кивнул.

– Вот видите, - снова обратился Стерлингов к парикмахеру.
– Ваши приборы и принадлежности с собой?

– Они всегда са мной, - Вильковский похлопал по портфелю, который в течении всего обеда

не снимал с колен.
– Это мой капитал.

– Прекрасно!
– обрадовался Стерлингов.
– Когда вы сможете приступить к работе?

– Немедленно.

– А как же кофе?

– Кофе, если не затруднит, прошу подать мне на рабочее место. У меня слабость - пить что-нибудь за работой. Когда я стриг пуделя Пельше, Арвед Янович собственноручно заваривал мне крепчайший английский чай. Вы пили когда-нибудь английский чай ?
– спросил парикмахер у Стадлера.

– Я не был в Англии, - ответил тот.

– Кофе вам подадут, - встрял Стерлингов.
– И последнее, что мне хотелось бы сказать: замысел картины держится в строжайшей тайне. Казахфильм там, киностудия им. Довженко и другие, - все они составляют серьезную конкуренцию в деле освещения ленинской тематики, А посему от вас потребуется молчание, причем молчание это будет обеспечено золотом в прямом смысле слова. Мы заплатим вам и недурно.

– Я буду нем как рыба, - пообещал Вильковский.

"Да уж куда ты денешься", - подумал Стадлер и, глянув на Лупиньша, содрогнулся.

– Там на втором этаже, - сообщил Стерлингов, - есть прекрасная комната для осуществления нашего плана. Большое зеркало, лампа направленного действия. Айвар проводит вас. А вы, - он поглядел на советолога, объясните господину артисту, что от него требуется.

Стадлер вкратце перевел Фрайеру суть дела. Свинья равнодушно пожал плечами.

– Ну, что ж, - заключил Стерлингов, когда все ушли, - все идет как нельзя лучше. Курите.

Он достал коробку с сигарами. Стадер взял одну, потом положил на место.

– А нельзя ли обойтись без крови?
– робко спросил он.

– Можно, конечно, - Стерлингов закурил и откинулся на спинку стула. Крови не будет: Айвар задушит товарища его же галстуком.

– Я не это имел в виду, - советолог поморщился.
– Может, вообще не стоит убивать? Он ведь обещал молчать.

– Вы плохо знаете людей, - усмехнулся Стерлингов.
– Нельзя доверять никому. После "спектакля" в Мавзолее заработает громадный механизм под названьем КГБ. Они обязательно выйдут на парикмахера, а от него ниточка приведет к вам и ко мне. Лучший свидетеь - мертвый свидетель. Боже, кому я это объясняю!

Незаметно наступил вечер. Лупиньш принес кофе, на этот раз без коньяка. Стадлеру было не по себе, и хотелось выпить, но просить он не решился. Кофе не лез в горло, перед глазами стоял синий задушенный старомодным галстуком Вильковский с вывалившимся набок безвольным языком.

Внезапно сверху донесся какой-то подозрительный шум, заставивший обоих насторожиться. Затем раздались быстрые шаги по лестнице, распахнулась дверь, и перед ними предстал растерянный парикмахер. Он, как рыба, выброшенная на берег, хватал перекошенным ртом воздух и молчал.