Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации
Шрифт:
Козлов зашатался на корточках и чуть не рухнул в бак с парашей. В среде заключенных наметилось оживление, улыбки тронули их морщинистые, потрепанные жизнью лица, многие из которых были Козлову знакомы.
"Вот Дзержинский, - отметил про себя капитан, - а это Лев Троцкий, там , в углу, Киров, а вот опять Дзержинский..."
Всего Козлов насчитал трех Дзержинских, столько же Кагановичей, двух Троцких и Урицких и по одному Кирову, Менжинскому, Калинину и Каменеву. Целая камера двойников! Не было
Тот, кто назыввл себя Икаром Кади, протер шелковым платочком толстые стекла очков и, усмехнувшись, спросил:
– Вы-то здесь какими судьбами, капитан? Что карательная машина дала сбой? Или вас специально посадили сюда с новым заданием?
– Это недоразумение, - пробормотал Козлов.
– Какая-то нелепая ошибка!
– Ошибка?
– переспросил Кади.
– Знаете, капитан, есть одна хорошая русская пословица. Она начинается словами "не рой другому яму...". Похоже, капитан, вы попали в ту же самую яму, которую вырыли нам.
Козлов покраснел и не нашел, что сказать. Тут что-то лязгнуло в дверном замке, все повернули головы на звук. Дверь нехотя открылась и на пороге показался знакомый Козлову сержант с листом бумаги в руках.
– Значит так, - начал он.
– Чей фамилий называть стану, тот на выход с вещами шагом марш!
– А куда нас, в другую тюрьму?
– задал вопрос двойник Кагановича.
– На свободу с чистой совесть!
– заржал сержант.
– Товарища комендант приказала всех отпустить. Значит читаю: Гульпинштейн.
– Я!
– Пошель! Дальше: Рюриков!
– Я!
– Кади.
– Я!
– Денисов!
– Я!
Козлов ждал своей фамилии, вытянув шею и пританцовывая от нетерпения.
– Карелин, Аксельрод, Зонзебюк...
Список кончился, сержант выпустил последнего заключенного и собрался захлопнуть дверь.
– А я?
– бросился к нему Козлов.
– Как же я?
– Фамилий?
– наморщил лоб сержант.
– Козлов!
– капитан все еще на что-то надеялся.
– Козлов Алексей Вадимович.
– А, это ты, козель!
– вспомнил его сержант.
– А ты дальше сидишь!
Он грубо толкнул Козлова в грудь. Тот отлетел на несколько метров и упал. Лязгнула дверь и ключ привычно совершил 5 оборотов. И эти 5 оборотов лишили Козлова последней надежды.
"Как же так?
– лихорадочно думал он.
– Их, государственных преступников, резидентов, диверсантов, выпустили, а меня, капитана КГБ, отличника боевой и политической, -держат под арестом! Что же это антиправительственный переворот? Фашисткий режим? Монархисты у власти?"
Козлов терялся в догадках.
"Бежать, бежать надо!" - решил он.
Капитан лег на нары, обдумывая план предстоящего побега.
"Подкоп
– Этаж не тот... Можно месяца за два перепилить решетку на окнах пилкой для ногтей. А дальше - по веревочной лестнице, связанной из одежды - вниз. Эх, жалко, в детстве "Графа Монте-Кристо" так и не прочел, вот бы сейчас пригодилось..."
Козлов не заметил, как уснул.
ГЛАВА 19
Москва. Красная площадь. 10 метров вглубь от Кремлевской стены. Подземный ход. Справа - могила маршала Конева, слева - всесоюзного старосты Калинина. Без семнадцати три пополуночи. 6 ноября.
В подземелье трое: Сэм Стадлер, Эдуард Стерлингов и Теодор Фрайер по кличке "Свинья". Движутся медленно, светя себе фонарем.
Со вчерашнего вечера, почти с того самого момента, как исчез Фрайер, Стадлер забился в угол своего номера в "Европейской" и проводил время в ожидании ареста. В состоянии глубокой депрессии, он сперва вообще наотрез отказался уезжать из Переделкино, но Стерлингов убедил его сделать это ради собственной безопасности.
Все это время Стадлер ни ел, ни пил, и дверь никому не открывал. В шесть вечера следующего дня ему позвонил Стерлингов и сообщил, что нашел Фрайера на городской свалке в Медведково. Стадлер поймал такси и помчался в Переделкино.
Свинья, подстриженный под Ленина, в накладных усах и бородке, сидел на тахте и, раскчиваясь, как маятник, повторял без конца одну и ту же фразу на русском языке: "Ну что , батеньки, доигрались, что доигрались, батеньки, ну, батеньки, что?.."
– Что с ним?
– спросил Стадлер.
– Доигрался, - ответил Стерлингов, - от укуса бешеной собаки у него развился "синдром Шарикова".
– Как это?
– Слюна собаки через рану попала в кровь, оттуда - в мозг. Поражен гипофиз левого полушария, отвечающий за работу правого...
– Ничего не понимаю!
– затряс головой советолог.
– Он что, теперь не сможет выполнить задание?
– Наоборот, - Стерлингов опустился на стул рядом с Фрайером.
– Более идеального исполнителя и пожелать нельзя. Типичный зомби! С радостью выполнит любой приказ. Предложите ему, к примеру, съесть вон тот окурок.
Стадлер предложил. Фрайер с готовностью сунул бычок в рот и, тщательно разжевав, проглотил. Советологу даже показалось, что окурок попал в рот Свиньи еще раньше, чем он его об этом попросил.
"Реагирует на мысль", - решил Стадлер. Он еще раз придирчиво оглядел Фрайера и спросил:
– Что-то он толстоват, вчера, вроде бы, не был таким?
– Это его с пеницилина разнесло, - пояснил Стерлингов.
– Я прививки ему делал, чтоб не взбесился раньше времени.
Фрайер, будто в знак согласия, кивнул.