Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации
Шрифт:
– Ну что, Валерий Михалыч, сукин ты сын, будешь еще доя...ться до меня?
– Буду, - отвечает Скойбеда.
Тогда Козлов берет свободной рукой волшебную палочку и, стукнув ей Скойбеду по лбу, превращает того в свинью.
– А теперь будешь?
– спрашивает.
– Буду!
– визжит свинья.
Тогдв Козлов, еще раз взмахнув палочкой, превращает свинью в Ленина и сам пугается своего поступка. Стоит он, значит, а пот с него так и хлещет. Тут еще вскакивает с первого ряда полковник Семинард и, потрясая его, Колова, личным делом, кричит:
– Прекратить
Козлов и рад бы, да вот только никак. Держит он Ленина за уши и ни во что превратить не может. А тут уже бегут к нему изо всех проходов мрачные люди с развитой мускулатурой и недоразвитыми головами, да старший прапорщик Плеханов, высунувшись из-за кулис, шепчет злорадно:
– Сдать на вещсклад немедля цилиндер крашеный - раз, палку волшебную - два, генерал-майора Скойбеду - три!
А Ленин тем временем вырывается и, оставив уши в руке Козлова, бежит, как есть, к авансцене, приговаривая: "Финансы - говно, кадры - говно, диктатура пролетариата - говно". И там, перепрыгнув оркестровую яму, скрываетя в зале. Его ищут, но тщетно
– Поймать его! кричит Козлов, задыхаясь.
– Меня же прапорщик Плеханов убьет!
Козлов вздрогнул и открыл глаза: "Долго же я спал. Господи, как болит голова!"
Козлов попробовал привстать, что-то защелкало, забегали по экрану черные и белые полосы, пошла настройка, изображение стало проясняться. Стал виден Митька в сувороввской фуражке.
– Очухался?
– спросил он грубо.
– Ушел, гад, - простонал Козлов.
– Поймай его, Митька!
– А ты на опарыша пробовал?
– Спросил Митька и захохотал.
Опять пропало изображение, потом вдруг появился Семинард в той же фуражке.
– Товарищ полковник!
– доложил Козлов.
– Задание не вып...
Но Семинард перебил его:
– Ти, Козель поганий, не видишь - сержанта я! Пошли на допрос, козель!
Какая-то сила подняла капитана и поставила на ноги. Все вокруг было двигающимся, живым: стены то наползали, то отступали, пол под ногами содрогался.
– Там вулкан, - догадался Козлов.
Потом в глаза ярко ударил свет - открылась дверь, и Козлова толкнули туда. Здесь было уже безопасно - обычная комната: письменный стол, табурет, на столе яркая лампа с гибкой шеей. Очутившись тут, Козлов почувствовал себя как-то спокойней. Голова хоть и болела, но начала соображать. Закрылась дверь и капитан остался один.
"В кабинете положено думать", - вспомнил он выдержку из речи Менжинского перед сельскими оперуполномоченными и попытался сосредоточиться на том , чтобы понять, где он.
"Ловушка? Проверка? Ошибка?" - мысли, как белки, скакали в больной голове, но ни одну из них Козлов не мог ухватить за хвост.
– Садитесь.
– послышалось вдруг.
От неожиданности Козлов сел. Только сечас он разглядел за столом маленького человечка в строгом фиолетовом костюме. Тот сидел, сцепив ручки перед собой, и доброжелательно смотрел на Козлова. Все в нем было утонченно и миниатюрно - тонкие пальцы, тонкие брови, тонкие душки
– Не собираюсь играть с вами в кошки-мышки. Вы находитесьв следственном изоляторе номер два, именуемом в простонароднье Матросской Тишиной. Фамилия моя Креветко, звать Викентий Арсеньтьевич, я следователь и буду вести ваше дело.
– Очень приятно, - Козлов встал и протянул через стол руку.
– Капитан госбезопасности Козлов.
– Сядьте, - глядя мимо него, сказал Креветко.
Козлов сел, пряча руку в карман.
– Я, возможно, вас разочарую, - произнес следователь,- но скажу, что у нас нет никаких оснований верить вам, гражданин... хм...
– Козлов, - подсказал Козлов.
– Вы настаиваете?
– На чем?
– На том, что вы Козлов.
– А кто же я?
– капитан опешил.
– Ну, вот тебе и раз!
– всплеснул ручками Креветко.
– Мы же с вами оба взрослые люди. Причем оба отлично знаем, кто вы на самом деле, ума не приложу, почему вы выбираете себе такие неблагозвучные фамилии. В прошлый раз вы называли себя Сундуков.
Козлов открыл рот, потом снова закрыл. Креветко же продолжал:
– Я по роду своей деятельности привык доверять только фактам. Так вот, факты эти, увы, свидетельствуют против вас. Зачем держать грех на душе, не лучше ли открыться следствию, желающему вам добра? Чистосердечное признание...
– Знаю!
– оборвал его Козлов.
– Я все расскажу.
– Вот и прекрасно!
– Креветко откинулся на спинку стула.
– Слушаю вас.
– Я выполняю специальное задание, - начал Козлов.
– Руковожу операцией "Яков и Ко".
– Яков и что?
– не понял следователь.
– Не что, а кто. Ко - компани, их много, они опасны.
Креветко зевнул.
– Выслушайте меня!
– взмолился Козлов.
– Говорите, говорите, - разрешил следователь.
– Перед тем, как меня задержали, я следил за Свиньей...
– За кем?
– Креветко приподнял очки на лоб.
– Я хотел сказать, за Фрайером...
– Вот видите, - вздохнул Креветко.
– Воровской жаргон выдал вас с потрохами. Вы по-прежнему намерены запираться и молоть чепуху?
– Это не чепуха, - сказал Козлов.
– Это дело большой государственной важности.
Креветко засмеялся звонко и заливисто, как колокольчик.
Открылась дверь, и в кабинет вошел человек, похитивший Митьку два дня назад. Козлов так и подскочил на стуле.
"Госпди, вот подвезло-то! Вот подфортило-то как! Как же его фамилия? Чем-то похожая на мою. А, вспомнил: Баранов! Оперуполномоченный Баранов из МУРа. Ну конечно же, вот я дурак, что сразу не вспомнил о нем."
только хотел у вас узнать...
– Он осекся, заметя Козлова.
– Товарищ Баранов!
– бросился к нему капитан.
– Как хорошо, что вы здесь! В смысле, что зашли. Это какое-то наваждение: сперва арестовывают моего сына, теперь меня... Этот кошмар должен когда-нибудь кончиться. Скажите хоть вы, кто я такой!