Бенефис дьявола

Чарков Дмитрий

Не успела за Егором Николаевичем затвориться дверь, как в офис вошел еще один мужчина – невысокий, коренастый, с острым взглядом, которым он окинул всё помещение и ответил на приветствие администратора:

– Я бы хотел переговорить с директором.

Галина вежливо уточнила:

– Вам необходимо встретиться именно с Натальей Викторовной?

– Да, именно с ней.

– К сожалению, она на выезде. Вы предварительно договаривались о встрече?

– Нет. Я позвонил час назад, она была на месте.

– Совершенно верно, час назад она была на месте, но у неё была назначена встреча на пятнадцать часов, и она выехала. Может быть, кто-то из менеджеров агентства сможет вам помочь?

– Могу я в таком случае переговорить

со Светланой Доминой?

Галина посмотрела на Свету, и та утвердительно кивнула головой, показывая, что свободна.

– Пожалуйста, пройдите вон к тому столу, Светлана ждёт вас.

Поблагодарив администратора, мужчина подошел к Светлане и присел на стул, стоящий возле её стола.

– Здравствуйте, чем я могу вам помочь?

Мужчина достал из кармана рубашки служебное удостоверение и показал его девушке в развернутом виде, представившись:

– Меня зовут Прокопенко Игорь Анатольевич, я следователь районной прокуратуры.

Светлана удивилась:

– Чем я могла заинтересовать прокуратуру?

– Дело касается больше не вас, а бывшего сотрудника вашей фирмы. – Светлана вздрогнула при этих словах, подумав о Глебе. – Вернее, сотрудницы – Камовой Вероники Александровны, - поправил себя следователь.

– С ней всё в порядке?

– Как раз это я бы и хотел вместе с вами выяснить. И с вашим директором, но её, к сожалению, нет на месте.

– По правде сказать, я даже не представляю, чем смогу вам помочь – после её отъезда в Штаты по приглашению, мы получили только одну открытку из Лас-Вегаса, в которой она сообщала, что у неё всё нормально, они с Патриком благополучно обвенчались и собирались в Европу. Она обещала прислать нам свой мэйл-адрес, но пока еще не прислала.

– Светлана, боюсь, что разговор у нас с вами будет, как говорится, носить приватный характер. Может, мы сможем где-нибудь в другом месте поговорить?

– Давайте пройдем в комнату переговоров – там сейчас никого нет.

Светлана встала и проводила его к двери в дальнем углу офиса, где обычно за закрытыми дверями решались наиболее напряженные вопросы с клиентами по претензиям, а также финансового плана. Она предложила ему чай, но он спросил, есть ли холодная минеральная вода, и она достала из компактного холодильника под пальмой, идентичной той, что росла и в основном зале, бутылочку минеральной воды.

– Так в чем всё-таки дело? Когда вы задаёте вопросы без объяснения ситуации, я начинаю нервничать, потому что не понимаю их смысла. Что с Вероникой?

Прокопенко сел в предложенное кресло и налил себе минералки.

– По нашим данным, с ней всё нормально.

– Тогда что вас конкретно интересует? Только не надо меня заверять, что возникли проблемы с её визой, с американским законодательством и так далее. Я лично делала ей визу, приглашение от её жениха было – всё в порядке.

– Вы подруги?

Светлана пожала плечами:

– Я бы не стала так утверждать. Коллеги. Вне этого офиса мы практически не общались с ней.

– Видите ли, Светлана, три месяца назад я расследовал дело об убийстве её друга – Бориса Сидорова. Кстати, это именно вам она позвонила и попросила предупредить на работе, что не придет, не так ли?

– Да, мне. Я, признаться, тоже была удивлена, почему она позвонила именно мне. А в чём, собственно, связь?

– Не торопитесь, пожалуйста. Не знаю, в курсе ли вы, что дело было закрыто буквально в течение недели?

– Да, Вероника говорила, что какой-то уголовник признался в убийстве Бориса.

– Примерно так.

– Ему дали пожизненно?

– Суть в том, что его признание было в предсмертной записке. Он покончил с собой, выстрелив себе в голову, на следующий день после совершения убийства.

– Вот оно что! А теперь у вас возникли сомнения?

Прокопенко улыбнулся. Из этой девушки энергия била через край.

– Открылись некоторые факты, скажем так.

– Например?

–

Должен сказать, что на данном этапе это конфиденциальная информация, но я вам изложу некоторые детали. Начнем с того, что самоубийство было настолько очевидным, и признание соответствовало фактам, да и личность этого Березина… в общем, дело оформили и сдали в архив. При осмотре места происшествия один из экспертов всё-таки взял образцы коры дерева прямо напротив того уровня, где, по его расчетам, должны были остаться следы пороха от выстрела, то есть на уровне головы самоубийцы. Кусочки завернул в небольшой пакетик, который оказался тогда буквально под рукой: между локтем погибшего и деревом, на котором он полулежал – краешек этого самого пакета виден на снимках с места происшествия. Тогда посчитали, что его просто прибило ветром, но отпечатки с него сняли, поскольку он был на трупе, и занесли в картотеку, как положено. Экспертизу на руке самого Березина не проводили, и вскрытия тоже – факт признания был налицо, а тратить бюджетные деньги на эти вещи лишний раз... Мы связались с колонией, где он отбывал последний срок, запросили образец его почерка, провели сличение – записка действительно была написана самим Березиным. Однако впоследствии, после того как всплыли отпечатки пальцев на телефоне Сидорова, мы провели повторную экспертизу улик с места гибели Березина – вы дальше поймете, зачем это понадобилось – и выяснилось: на древесной коре следов пороха нет, а в том пакете, в который её завернули, обнаружилось разрывное отверстие, следы пороха и масляная смазка, идентичная той, что и на пистолете Макарова, из которого был произведен выстрел в голову Березина.

– Выходит, это было не самоубийство?

– Очевидно, что стреляли в другом месте, а труп был уже доставлен в этот скверик. Убийца выстрелил через пакет, в котором находился Макаров с отпечатками пальцев на стволе, на рукоятке – везде, в общем – покойного Березина. Мы предполагаем, что, когда убийца прислонил его к дереву и достал из пакета пистолет, чтобы вложить в руку жертвы, то сам пакет, скорее всего, унесло ветром – тогда пасмурно было, я помню: все в куртках ходили. Пакет запахнуло под руку Березина, и убийца в спешке не обратил на это внимания, или не заметил, или посчитал, что его унесло куда-то, или спугнул его кто-то. В общем, факт остаётся фактом: даже громкие и хорошо продуманные преступления валятся на мелочах и случайностях, поверьте мне.

– Так, а почему вы вдруг решили вернуться к этому? Дело, как вы говорите, уже закрыто было, - Светлана с интересом слушала Прокопенко. Её интриговало, почему именно ей он это всё рассказывает. Вероятно, было какое-то логическое объяснение.

– Я уже сказал, что после пожара на Гоголя, который случился в тот же день, было начато его расследование, которое и до сих пор еще до конца не закончено, но всё, что относится к нашему случаю, уже имеет завершенный вид. Если б не пожар, дело могло бы приобрести совершенно другой поворот, и я уверен, что тот, кто спланировал всё это, корректировал свои действия уже по ходу. Пока сортировали все сохранившиеся от огня предметы, проводили экспертизы, опросы, выяснилось в итоге, что, во-первых, причиной пожара стало короткое замыкание, а во-вторых, наш коллега, успевший закончить тогда дактилоскопию на телефоне Сидорова, обнаружил помимо пальцев самого хозяина, и еще пару чужих отпечатков. Так вот, эти отпечатки проверили по нашей базе и выяснилось, что они совпадали с парой из тех, которые оказались и на пакете, среди десятка прочих, в который был завернут пистолет – орудие якобы самоубийства Березина. Разумеется, нам пришлось извлечь из архива улики по делу Березина и более досконально всё проверить. В результате мы имеем: самоубийство это на самом деле – грамотно организованное убийство. Отпечатки, найденные на телефоне и на пакете (буквально: орудии убийства) совпадали. Отсюда очевидна связь между двумя событиями, только не в том порядке, которое нам изначально попытались навязать.