Берия. Лучший менеджер XX века.

Кремлев Сергей

Но для Берии было важно дело. А для дела было полезнее, чтобы Сталин и услышал все без испорченных телефонов, и мог бы Синицына расспросить. Вот Берия его к Сталину и привез…

ДА, НА ФАКТЫ, сообщаемые мемуаристами об их личном общении с Берией, можно как-то полагаться. Зато очень нечасто можно полагаться на их же общие оценки. Так, Судоплатов в мемуарах писал, что если до прихода Ежова в НКВД не было следственной части (оперативный работник, работавший с агентами и осведомителями, вел и следствие по делу арестованного, готовил обвинительное заключение и т. п.), то, мол, при Ежове и Берии была

создана специальная следственная часть, которая, как он утверждает, «буквально выбивала показания у арестованных… не имевшие ничего общего с реальной действительностью».

Здесь налицо неправомерное соединение в один двух разных НКВД — Ежова и Берии. Причем Судоплатов пишет о том, к чему сам отношения не имел — он был не следователем, а разведчиком.

В действительности же Следственной части НКВД при Ежове не было! Она была создана (вначале во главе с Богданом Кобуловым) уже наркомом Берией, и это его нововведение 12 декабря 1938 года санкционировал сам Сталин. И вот как оценивает новшество Берии член Общества изучения истории отечественных спецслужб профессор Владимир Константинович Виноградов: «Это был первый шаг за многие годы существования советских спецслужб, когда функции розыска и следствия были разделены в интересах их квалифицированного ведения».

Сей казус, уважаемый читатель, типичен! Берии как прегрешение приписывают то, что на деле является его заслугой. В том числе — и заслугой перед не попранной беззаконием справедливостью.

Хотя уж, справедливости ради, сообщу, что впервые этот вопрос перед Сталиным поставил действительно Ежов. В апреле 1937 года он написал Сталину письмо, где в конце были и такие строки:

«Следователь, принимая от любого оперативного отдела ГУГБ для реализации агентурное дело, будет требовать достаточно веских и законных оснований для ареста, и добиваться того, чтобы передаваемое ему агентурное дело было бы в достаточной мере доработано и документировано».

Нет, и из Ежова — при внимательном рассмотрении — «кровожадного палача» не получается.

ПАВЕЛ Судоплатов в своих мемуарах (а возможно, политкорректировщики его мемуаров) частенько злоупотребляет прямой речью, в том числе и вкладывая ее в уста Берии. За редкими исключениями я в аутентичность прямой речи в мемуарах не верю вообще, а в случаях, касающихся Берии, — тем более. Но то, как Берия реагировал 'на одну из ситуаций в конце 1938 года, Судоплатов передал, думаю, верно — и текстуально, и по духу.

В 4 часа утра накануне октябрьских торжеств его разбудил звонок начальника секретариата Иностранного отдела Козлова, который сообщил о срочном вызове на Лубянку и об аресте начальника ИНО Пассова.

Встретив Судоплатова, Козлов провел его к Меркулову, тогда заместителю начальника ГУГБ, а тот направился вместе с Павлом Анатольевичем к Берии.

Нарком официальным тоном сообщил, что Пассов и Шпигельглас арестованы за обман партии и что Судоплатову надлежит немедленно приступить к исполнению обязанностей начальника ИНО. Судоплатов, возможно с недосыпа, возразил, что он, мол, не может войти в кабинет Пас сова, поскольку тот опечатан.

Ответ Берии был коротким, конкретным, внятным и блестящим: «Снимите печати немедленно, а на будущее запомните: не морочьте мне голову такой ерундой.

Вы не школьник, чтобы задавать детские вопросы».

Три фразы — всего-то!

Но Берия сразу:

а) дает Судоплатову понять, что он теперь — лицо, облеченное не только высокой ответственностью, но и немалыми правами;

б) определяет стиль и суть их будущих взаимоотношений: не мелочиться, а брать сразу быка за рога;

в) призывает подчиненного не бояться ответственности — мол, если ты тут пасуешь перед печатями на дверях кабинета уже не Пассова, а своего собственного, то как же ты, братец, будешь серьезные дела решать?

г) еще и выволочку подчиненному делает, но так стремительно, без ругани и без унижения, что тому остается только окончательно проснуться и в полную силу немедленно включаться в работу.

Это и есть тот высший класс компетентного управления, который Берия демонстрировал везде и всегда. И я сразу же приведу еще одну историю, относящуюся уже к 1940 году и рассказанную опять-таки Судоплатовым. Для тех, кто искренне верит в образ Берии — «монстра» и «вурдалака», она может показаться невероятной, но произошла на самом деле.

Дело было так…

В конце июня 1940 года к СССР была присоединена Северная Буковина, и Судоплатов (естественно, с санкции Берии) направил в Черновцы группу капитана ГБ Адамовича, куда входил, между прочим, и Вильям Фишер, ставший много позднее знаменитым под именем Рудольфа Абеля. Фишера увольняли (всего лишь увольняли!) из НКВД за связь с невозвращенцем Орловым-Фельдбингом, но после проверки Берия вновь принял его в кадры.

Адамович должен был провести инструктаж четырех агентов, направляемых за кордон, а Фишер — обучить их основам радиосвязи. У Адамовича был и комплект фотографий сотрудников разведки, действовавших в Варшаве, Данциге, Берлине и Кракове под прикрытием дипломатических структур, торгпредств, журналистской работы, с которыми агенты должны были войти контакт. И вдруг после прибытия на место Адамович исчез, о чем узнал нарком внутренних дел УССР Иван Серов. Он тут же доложил о ЧП Хрущеву, не информировав Берию.

И вот Судоплатов в кабинете Берии, разъяренного тем, что Судоплатов не отследил ситуацию с Адамовичем. Раздается звонок по ВЧ — из Киева звонит Хрущев. И Судоплатов имеет возможность слышать, как украинский первый секретарь начинает попрекать Берию за вмешательство-де в работу украинского НКВД, во-первых, и за посылку на Украину «изменника» Адамовича, во-вторых. «По данным» Хрущева, он уже «перебежал к немцам».

В ответ на ругань Хрущева Берия мягко и вежливо отвечает, что рядом стоит майор ГБ Судоплатов, заместитель начальника разведки, и он все может объяснить. После этого передает трубку Судоплатову.

Хрущев, недослушав разъяснений насчет того, что Адамович-де компетентный работник, хорошо знающий Польшу, грубо обрывает Судоплатова и заявляет, что сломает ему карьеру, если он будет упорствовать и «покрывать бандитов и негодяев». А потом бросает трубку. Это — любимый демократами автор будущей гнилой «оттепели».

Нелюбимый же ими «палач» Берия сухо и официально дает Судоплатову два дня на розыски Адамовича, предупреждая: «В случае невыполнения указания члена Политбюро вы будете нести всю ответственность…»