Берлин: тайная война по обе стороны границы

Корнилков Аркадий Николаевич

Стало ясно, что враг рядом, он опытен, дышит буквально в затылок, и нужны максимальная собранность, умение и бдительность. Лично участвовал в делах по расследованию ряда посягательств на советских военнослужащих со стороны американской разведки, действовавшей под крышей «фирмы» Курта Голлина. Получил представление о путях и методах, с помощью которых можно выявить и держать на прицеле деятельность разведоргана противника. Понял сложность и значимость работы в окружении. Это все очень помогло мне в будущем и стало хорошей основой для оперативной работы уже в городе Потсдаме, в Управлении особых отделов по линии 3-го отдела. Я чувствовал сам, что созрел как будущий оперработник. Как переводчик за это время я хорошо

освоил оперативную лексику, теоретически вник в берлинский диалект, уже разбирался в австрийском диалекте. Мне доставляло удовольствие в беседах с немцами иногда перейти на «берлинский».

С большим увлечением расшифровывал вместо кроссвордов статьи двух известных журналистов из городских газет, писавших свои фельетоны на берлинском диалекте. Находил закономерности, приводил в соответствие с «хохдойч». Вел тетрадь с этими заметками (до сих пор не знаю, где и когда я ее потерял).

Забегая вперед, скажу, что об этом моем увлечении какими-то путями стало известно одному компетентному представителю из Москвы, который приезжал к нам в Потсдам по линии отдела кадров. Со слов местных руководителей отдела кадров, эти представители из Москвы приезжали с целью изучения вопроса, как мы, бывшие переводчики, входим в оперативную работу.

Мой собеседник из Москвы прекрасно владел немецким языком. Спросил, знаю и понимаю ли я берлинский диалект. У нас завязалась интересная профессиональная беседа. Я рассказал, как я самостоятельно искал закономерности берлинского произношения, сравнивая его с «хохдойч», и что из этого получилось. Он поинтересовался, сталкивался ли я с другими диалектами. Я ответил, что знаком с некоторыми особенностями австрийского произношения, например, с венским жаргоном. Собеседник уточнил, приходилось ли мне сталкиваться с баварским наречием. Я сказал, что пока нет. Тогда он, не менее увлеченно, стал рассказывать мне об истоках близости австрийских и баварских диалектов. Тут я далеко не все понял, поскольку не было практики. Да и не думал я, что мой интерес к диалектам может иметь для кого-то значение.

Этот приятный в общении коллега прозондировал мое отношение к вопросу «углубления знаний диалектов на практике, с переходом на другую, более ответственную работу, с полным использованием знаний немецкого языка». Я дал свое согласие. Знаю, что еще кое-кто из моих коллег по Ленинградскому институту ответил так же, как я гостям из Москвы.

Эта беседа не прошла для меня бесследно. Местные управленческие кадры были начеку. Через несколько дней меня пригласили в отдел кадров Управления и последовал жесточайший разнос. О чем это я договорился на немецком языке с представителем из Москвы? Именно при такой постановке вопроса и появляются люди, забывающие Родину. Хочешь вечно болтаться по заграницам?! Не будет этого, будешь служить здесь, у нас, ты — в наших кадрах. Нечего договариваться о чем-то за нашей спиной, хоть они и из Москвы. Забудь об этом и не ходи больше на эти собеседования, ничего у них не получится. Иди и работай!

Действительно, приятные собеседники из центра по линии кадров, но хорошо владеющие немецким языком, вскоре уехали из Потсдама.

В конце мая 1954 года меня пригласил к себе начальник Особого отдела Берлинского гарнизона полковник Шаталов и сообщил, что есть решение о моем переводе на работу в 3-й отдел Управления особых отделов в Потсдаме.

Поблагодарил за службу в Отделе и сказал, что в июне я могу пойти в отпуск, за это время подберут переводчика на мое место. После отпуска, введя нового переводчика в курс дел, я должен буду отбыть в Потсдам в распоряжение 3-го отдела Управления особых отделов.

Глава X

Начало службы в УОО КГБ СССР по ГСВГ. Общие задачи второго и третьего отделов Управления. Внутренние

осложнения в их работе. Значимость работы по выявлению и закрытию каналов утечки к противнику секретной информации. Причины осведомленности противника об организации нашей военной контрразведки в Германии. Предатели среди своих. История «о том парне» достойна отдельного исследования.

Далеко не все излагаемые мной последующие события могут быть понятны современному читателю, ввиду специфики и отсутствия доступной литературы по затрагиваемым темам, так как ранее они считались закрытыми.

Поэтому считаю необходимым дать краткую историческую справку о задачах и структуре органов государственной безопасности СССР по линии военной контрразведки в ГДР. Контррразведка обеспечивала решение своих задач в соответствии с постановлениями нашего правительства, действовавшими в то время международными соглашениями и другими нормативными актами, направленными на обеспечение государственной безопасности в советских войсках в Германии.

Группа советских войск в Германии, дислоцированная на территории ГДР, была в пятидесятые годы XX века основной ударной силой Варшавского пакта, призванной быть передовой линией обороны нашей родины перед консолидированной военной силой — блоком НАТО, противостоящим Варшавскому договору. Обеспечение интересов государственной безопасности, ответственность за сохранность государственной и военной тайны и за безопасность наших военнослужащих, являющихся постоянными объектами посягательств со стороны военных разведок стран НАТО, при активном участии в этом деле ЦРУ США, являлось главной задачей Управления особых отделов КГБ СССР по ГСВГ. Таково полное историческое название этого органа государственной безопасности, действовавшего на территории ГДР, разместившегося сразу после окончания войны в городе Потсдаме. Его юрисдикция распространялась только на войска и все военные и гражданские учреждения, призванные обеспечивать интересы этой группировки.

Группировка войск имела в своем составе несколько сухопутных и танковых армий и одну воздушную, со штабами в городах Ваймар, Дрезден, Магдебург, Фюрстенберг, Эберсвальде, местечке Форет Цинна. В группировку входила и одна воздушная армия со штабом в Бюнсдорфе. Штаб воздушной армии и всей Группы войск в Германии размещался в местечках Бюнсдорф и Цоссен.

При каждом армейском, дивизионном или крупном гарнизонном войсковом штабе имелся Особый отдел, отвечавший за вопросы обеспечения государственной безопасности на вверенном ему объекте.

Следовательно, управление всей этой массой самостоятельных органов военной контрразведки осуществлялось сверху вниз по схеме: Управление особых отделов по ГСВГ — Особые отделы армий — Особые отделы дивизий и крупных гарнизонов (Берлинский, Лейпцигский, Франкфуртский и др.).

Отчетность в управление шла в обратном направлении, то есть снизу вверх. В особо важных случаях отделы дивизий и гарнизонов выходили на Управление напрямую, в обход армейских отделов, которым они подчинялись. Но Особыми отделами армий эта инициатива не особенно приветствовалась.

В этой устоявшейся системе управления Особый отдел Берлинского гарнизона занимал особое место. Он подчинялся напрямую начальнику Управления.

Основными «рабочими лошадками» в Управлении особых отделов являлись 1, 2 и 3-й отделы. Первый отдел жил обособленно. Он размещался в Бюнсдорфе при штабе ГСВГ. Наше служебное и личное общение с его сотрудниками было минимальным в силу территориальной разобщенности.

Второй и третий отделы размещались в г. Потсдам в одном здании Управления. Мы, то есть сотрудники третьего отдела, на третьем этаже здания, сотрудники второго отдела — на втором этаже, вместе с начальником и двумя руководителями Управления. Всегда под рукой у руководства.