Берлин: тайная война по обе стороны границы
Шрифт:
В процессе проверки особым отделом Лейпцигского гарнизона сигнала о странном поведении «Инженера» была получена информация, что он решил усиленно готовиться к осенней ярмарке в Лейпциге в сентябре 1958. Эту ситуацию и решили использовать для капитальной проверки намерений «Инженера».
Поскольку «Инженер» усиленно старался заводить знакомства с кем-либо из представителей делового мира, приглашаемых с Запада на ярмарку, мне поручили подготовку такого человека из имеющейся у меня агентуры.
После детального изучения ситуации на месте предстоящих событий, я вместе с начальником особого отдела полковником Мануйловым уточнил требования
На скрупулезную подготовку агента «Артура», его документации как приглашенного на ярмарку, обеспечения соответствующим транспортом и отработку линии поведения при выполнении этого задания ушло около недели.
Оказалось, время было потрачено не напрасно! Одна деталь тщательно разработанной «легенды» — когда, как и с кем, агент начал заниматься коммерцией в Западном Берлине — спасла весь наш план и решила исход мероприятия.
С начала работы ярмарки в сентябре 1958 года «Артур» был замечен «Инженером» на специальной автостоянке для гостей ярмарки с Запада. «Иностранец» поджидал в роскошном «мерседесе» запаздывавшую даму. «Инженер» даже успел изучить специальный пропуск на стекле машины, выданный гостю из Западного Берлина. Ввиду прихода дамы «Артур» от разговора с «Инженером» уклонился. Зато через день, когда агент опять поджидал на стоянке свою подругу, а она опаздывала, у них состоялся серьезный разговор. Он оказался решающим для разрешения ситуации.
«Инженер» в ходе разговора поинтересовался у агента, давно ли он занимается коммерцией. Тот ответил, что этому делу он научился еще от американцев, когда в 1945 году они пришли в Западный Берлин, и с тех пор он профессионально этим занимается.
«Инженер» неожиданно для «Артура» задал ему ряд вопросов о деталях работы черного рынка в Западном Берлине в 1945 году. Убедился по его ответам, что агент действительно знает эти детали, и заявил, что теперь он действительно верит, что «Артур» из Западного Берлина и знает, как и чем там торговали спекулянты на черном рынке с приходом американцев.
— А этим бумажкам, — «Инженер» кивнул на пропуск на автомашине «Артура», — я не верю!
Тут же он заявил, что хочет обратиться с просьбой к «Артуру» передать на Западе один документ от него, и добавил:
— Это тоже только коммерческая сделка!
— Если речь идет о коммерции, я готов помочь тебе, но не более! — ответил агент.
Через два дня «Инженер» подловил агента в районе автостоянки и вручил ему раскрытый конверт с вложением.
На вопрос, что это за документы и что с ними надо делать, «Инженер» ответил, что конверт не запечатан, а когда он сам прочтет все, что там написано, то тогда и поймет, куда и кому его надо передать. Со словами: «Я надеюсь, ты поможешь мне, когда все прочтешь!» — он быстро удалился.
Естественно, эти контакты «Инженера» с агентом фиксировались службой наружного наблюдения.
На явке агент был явно взволнован. Он передал мне конверт от «Инженера» с вложением и заявил мне буквально следующее:
— Вот ты контрразведчик, хорошо ориентируешься в Западном Берлине. Тогда скажи мне, где там размещался черный рынок в 1945 году?
Я ответил неуверенно, что где-то в районе зоопарка, точно не знаю.
—
Обеспокоенность «Артура» передалась и мне. Действительно, откуда такие познания о событиях 1945 года у объекта проверки?
Мы внимательно изучили с начальником особого отдела полковником Мануйловым документы, переданные нашему агенту «Инженером».
Это было обращение «Инженера» к американским властям в Западном Берлине с просьбой о предоставлении ему экономического убежища и разрешения жить на Западе. Оно было исполнено на немецком языке, довольно грамотно, подписано заявителем. Суть просьбы изложена понятно. Сообщались также его установочные данные для заполнения паспорта для иностранца или получения визы. Было в письме и примечание, что он боится просить политического убежища, так как об этом обычно пишут в печати. Он этой гласности не желает, поскольку опасается преследования своих родственников в Союзе в случае его перехода на Запад. Ответ просит сообщить через подателя его письма во время следующей Лейпцигской ярмарке в марте 1959 года.
Я сказал полковнику, что свою задачу мы с агентом «Артуром» выполнили. Выяснили для чего «Инженер» пытался завязывать контакты с гостями ярмарки, приезжавшими с Запада. Доказательства у него в руках, письмо исполнено рукой «Инженера», удостоверено его подписью. Мануйлов заявил, что по этому вопросу они также получили ряд материалов от оперативно-технической службы, все подтверждается.
Встал вопрос о легализации и немедленной документации полученных материалов, но для этого было необходимо согласие руководства управления. И тут вновь всплыла фамилия начальника второго отдела управления, с которым я столкнулся во время встречи Хрущева. У него на контроле была работа лейпцигского отдела по этому сигналу. Он должен был доложить генералу, заместителю начальника управления, суть и ход разработки и получить соответствующее разрешение на проведение очередных мероприятий: легализацию полученных данных, проведение первичных шагов по документации преступных намерений «Инженера» и др.
И неожиданно главным препятствием на пути решения возникших срочных вопросов по делу «Инженера» стал… сам начальник второго отдела. Середина рабочего дня, а начальника отдела не может разыскать в управлении ни одна служба. Ни дежурный по управлению, ни его подчиненные в отделе не знали где он. И это при наличии всех имевшихся тогда средств связи между Лейпцигом и Потсдамом: правительственной ВЧ-связи, оперативной военной дальней связи аппаратуры ЗАС, немецкой городской. Нам отвечают, что никто в управлении не знает, где находится в рабочее время начальник второго отдела управления.
В конце рабочего дня мы все же нашли его дома. По словам жены, он якобы заболел и даже не мог подойти к телефону. Так он уклонился от принятия решения, симулируя болезнь.
Начальнику особого отдела полковнику Мануйлову пришлось самостоятельно, с отступлением от всех правил, принимать решение. Я подписывал с ним эти документы как «представитель управления», не имея на это должностных полномочий, выступая, по существу, как свидетель неисполнения одним из руководителей управления прямых служебных обязанностей.