Берлин: тайная война по обе стороны границы
Шрифт:
Теоретическая контрразведывательная подготовка, полученная мною в Ленинграде, хорошо подкрепилась на практике в условиях службы в ГДР, в Группе советских войск в Германии.
Что буду делать в Перми — я не знал. Предварительной проработкой вопроса о моем должностном трудоустройстве в Перми кадровики военной контрразведки просто не занимались, так как это выходило за их ведомственные интересы. Смотреть вперед в деле подготовки кадров, специалистов на перспективу по линии разведотдела они не привыкли. Это было для них явно обременительно, да и решение этого вопроса переходило на более высокий уровень — в Управление кадров КГБ
Первого сентября 1959 года мы с женой и четырехлетним сыном проследовали через КПП Бреста. Начальник погранотряда, проверявший наши документы, возвратил их с улыбкой:
— А с тебя ведь причитается! Поздравляю с юбилеем! Ровно через шесть лет ты возвращаешься назад домой!
Я удивленно взял свои документы, сверил даты въездных и выездных виз. Верно, прав был внимательный пограничник! Мы с женой в хлопотах со сборами как-то упустили этот момент. Ну, ничего, до Москвы еще было время наверстать упущенное.
Что там будет в Перми? Думать как-то не хотелось. Едем, во всяком случае, домой, на Родину!
Часть 2
Глава I
В аппарате Уполномоченного КГБ при СМ СССР по г. Березники (сентябрь 1959 г. — апрель 1962 г.) — Дело К К Майера. Очередная командировка в ГДР.
После возвращения из ГДР на родину летом 1959 года свой очередной отпуск мы провели, как обычно, в поселке Ильинский Пермской области, где жили родственники мои и моей жены.
По направлению Управления кадров КГБ СССР в Москве в конце августа 1959 года я прибыл в город Пермь в распоряжение отдела кадров Управления КГБ СССР по Пермской области.
После краткой ознакомительной беседы в отделе кадров меня представили заместителю начальника управления полковнику Д. В. Кремлеву. У нас состоялся короткий, по сути — формальный, разговор. Он даже не попытался выяснить степень моей подготовленности к самостоятельной оперативной деятельности. Его не интересовал мой опыт оперативной работы, приобретенный в ГДР.
Кремлев заявил мне, что свободных штатных должностей для оперсостава с использованием знаний иностранного языка в управлении нет. Я сказал, что просил предоставить мне работу с учетом знания немецкого языка и опыта службы, полученного за границей. Полковник заметил в ответ, что я не имею опыта службы на родине, поскольку прежде не работал в СССР и не владею оперативной обстановкой здесь. Он заявил, что может предложить только должность оперуполномоченного в периферийном подразделении в городе Березники Пермской области.
Беседу закончил словами:
— Других возможностей у нас нет.
Я осторожно заметил, что в данном случае я подвергаюсь двойному понижению по службе: прибыл с должности старшего оперуполномоченного разведотдела управления, а мне предлагается работа в качестве начинающего службу оперуполномоченного на периферии. На раздумье мне дали сутки, не оставив, по сути дела, выбора. Обстоятельства складывались против меня. Квартиры в Перми не имел. Выслуга лет на военной службе составляла к тому времени только десять лет, то есть в случае увольнения я не получу даже пенсии. На иждивении семья — жена и четырехлетний сын. Поэтому на другой день я вынужденно дал согласие на продолжение
В Березники я с семьей приехал в начале сентября 1959 года. Новое место службы называлось довольно длинно и вычурно: Аппарат Уполномоченного КГБ при Совете министров СССР по городу и пристани Березники. Аппарат размещался в одном здании с Березниковским горотделом милиции, в правом крыле второго этажа. Мне определили кабинет № 14.
К тому времени Березники представляли собой крупный промышленный город на севере Пермской области.
Это был центр большой химии, первенец первых пятилеток и гордость химической индустрии нашей страны.
Калийный, азотно-туковый и титано-магниевый комбинаты, содовый и анилинокрасочный заводы, возводящиеся корпуса второго калийного комбината окружали город плотным кольцом дымящих труб.
Весь этот промышленный пейзаж дополняли железнодорожный узел, где шла основная перевалка калийных удобрений в вагоны, и пристань Березники. Химическое производство вносило свою лепту в экологическую обстановку букетом специфических запахов, далеких от благоухающих ароматов окружающей природы.
Жилой массив находился внутри кольца промышленных гигантов. Население города, возникшего в годы первых пятилеток, насчитывало тогда около ста шестидесяти тысяч человек.
По своему составу оно было очень неоднородно. Здесь жили энтузиасты, прибывшие по комсомольским путевкам и зову сердца строить столицу советской химической промышленности. Как и на всех великих промышленных стройках того времени, здесь работало много бывших заключенных, оседавших на жительство после отбытия наказания. В городе проживало немало бывших спецпоселенцев разных времен — от периода массовой коллективизации до Великой Отечественной войны: бывшие раскулаченные, высланные на север; лица немецкой национальности, определенные на режим спецпоселения только по национальному признаку. К послевоенным спецпоселенцам относились участники фашистских вооруженных формирований: бывшие власовцы, полицейские, члены различных «национальных» легионов — татарского, туркестанского и других. Немало проживало в городе и бывших пособников немецких оккупационных властей, репатриированных на Урал после освобождения нашими войсками временно оккупированной фашистами советской территории.
Тревожным обстоятельством в 1959 году явилось наличие групповых эмиграционных настроений среди немецкого населения города Березники, которые активно поддерживались через курьеров-немцев, имевших связи непосредственно с посольством ФРГ в Москве. Велась прямая агитация среди местных немцев, игнорируя их гражданскую принадлежность и в обход советских официальных инстанций. Распространялись посольские анкеты, создавались инициативные группы, выбирались курьеры для доставки анкет в посольство. Наиболее подверженными этому влиянию оказались семьи немцев, которые проживали в войну на временно оккупированной территории. Многие мужчины из таких семей ушли с отступающими немецкими войсками. Как правило, они состояли на военной службе в карательных фашистских формированиях и имели заслуги перед оккупационным режимом. Понятно, что потом они боялись возмездия со стороны вернувшейся советской власти за пособническую деятельность врагам. Часть из них еще в период оккупации подавали заявления о получении гражданства фашистской Германии. Среди таких людей посольство ФРГ искало и находило свою опору.